Конечно же я видела высокомерие этого двуликого, когда мы со Стивом изредка приезжали к ним в гости.
Семейные ужины. Именно так назывались пафосные застолья, организуемые раз в месяц, где мать моего жениха исполняла роль радушной хозяйки, стараясь всячески угодить мужу, а уж потом остальным гостям. А Карен Лобов вел себя, как властелин мира, пресытившийся сноб и просто вопиюще наглый мужчина.
Я никак не комментировала. Зачем лезть с никому ненужным мнением в сложившийся уклад и портить отношения с будущим мужем? В каждой семье свои порядки. У них так. У нас все будет иначе… вот же наивная светлая душа.
– Вы о чем, Карен Заурович? – уточняю, сжимая под одеялом кулаки.
– Просто, Карен, Тая, – улыбается оборотень. – Для тебя… просто Карен.
Я не согласна, но пока молчу, наблюдаю.
Он отталкивается от подоконника, возле которого стоял, пока в палате была бабушка, медленно приближается и склоняется надо мной. Нависает огромной черной скалой, нарушая мои личные границы, жадно втягивает воздух рядом с виском. Потом еще раз и еще.
Замираю, не шевелясь, хотя внутри кипит настоящий вулкан.
Впервые в жизни я чувствую, что зла. По-настоящему зла на самоуправство двуликого. Мне не нравится его тон, его поведение, его самоуверенность.
Хозяином жизни он может быть где угодно, но не со мной. Начнет приставать – дам отпор. Если коснется хоть пальцем, тронет против воли, буду драться. Пусть это звучит громко и слегка наивно, учитывая, что я слабее котенка и никогда ни на кого не поднимала руку. Все бывает впервые. И сейчас я готова отстаивать себя и свое мнение.
Свое «не хочу».
Свое «не обязана».
Я – омега? Добрая, открытая, созидающая и милосердная оборотница?
Не чувствую в себе ничего светлого. Только серую пустоту с осколками боли.
Не знаю, улавливает ли Лобов-старший мое неприятие, но к большой радости отступает назад. Складывает руки на груди, хмурит густые брови, что-то обдумывая и странно меня разглядывая, потом мотает головой.
Молчаливое противостояние взглядов длится не меньше минуты, затем незваный гость все же соизволит ответить.
– Я первый тебя нашел, Таюшка, – от того, как он произносит мое имя, по спине пробегает ледяная дрожь, – вот только ты решила это проигнорировать. На сына моего залипла. Дурочка. Но ничего, я исправил ситуацию.
Каждая следующая фраза настораживает сильнее.
Подбираюсь, но продолжаю слушать.
– Настоящая истинная вправила Стиву мозги, замкнула связь на себя. Впрочем, сын не особо и сопротивлялся. Женился на Зарине с улыбкой. Можешь вечером посмотреть вчерашний репортаж в новостях. Они счастливы.
– Женился? Счастливы?
В глубине души уже не удивляюсь. Приняла. Мой жених не мог не слышать моих криков во время нападения Мининой. Но не пришел на помощь. Выходит, своим бездействием им способствовал. Да и за время моего тут пребывания ни разу не объявился. Не проведал. Не узнал, как я, как наш ребенок. Чем помочь? Самоустранился.
Легко и просто, будто произошло недоразумение, а не трагедия, сломавшая жизни.
– Естественно. Ты – всего лишь омега, Тая, какой бы сладкой не была. Зарина – истинная. Но есть и еще кое-что. Останься он с тобой, я бы лишил его наследства, а мой сын не привык себе в чем-то отказывать. Родство с семьей Мининых дало ему вес в обществе и огромное состояние, приданое жены.
Любовь к половинке своей души, как не больно, но это понимаю. Меркантильность, как причину, нет. Никоим образом.
