– А как же наш ребенок? – привожу весомый довод в свою пользу.
– Твоя беременность была ошибкой. Стив это понял, да и тебе пора понять. Он – не твой оборотень, ты сделала неправильную ставку.
Матушка-Луна, он будто про сделку говорит, а не о чувствах, не о живом существе, которое жило и развивалось внутри меня.
– Но теперь все будет хорошо, – заявляет двуликий уверенно. – Ты займешь положенное тебе место. Станешь моей, как должна была стать изначально. А я позволю тебе родить. Не сейчас, позже.
– Вашей? – не знаю, смеяться мне или плакать. – У вас же есть жена.
– Ну и что? Она – не истинная и даже не омега, – пожимает Карен Лобов плечами. – Просто жена. Договорной брак. А я хочу свою собственную куколку. Податливую и сладкую омежку. Я хочу тебя. Целиком. Под себя.
– Зато я не хочу, – шепчу в наглые глаза оборотня.
– А это неважно, Таюшка. Ты же не готова рисковать здоровьем своей бабушки? Оно и так у нее слабое. Смотри-ка, еле к тебе дошла. Но так рвалась. Так спешила…
Мерзавец!
Ногти впиваются в кожу ладоней, так сильно стискиваю кулаки.
А Лобов-старший уже по-хозяйски меня осматривает. С усмешкой подмигивает и уверенно добавляет, что в больнице меня продержат до конца недели, чтобы полностью снять с успокоительных (догадаться, по чьей воле в меня их вливали литрами, теперь труда не составляет), затем выпишут, а он встретит.
Не отвечаю. Да и не нужен ему мой ответ. Он все решил, в известность поставил. А я должна принять.
Должна…
А не пошел бы он в болото и не утопился?
Игнорируя присутствие двуликого, больше не произношу ни слова. Вновь укладываюсь в постель, отворачиваюсь носом к стене и натягиваю повыше одеяло.
Меня знобит от слабости и того, кошмара, в который я снова попала. Или не выбиралась до сих пор, просто этого не понимала.
Но расстраиваться не спешу. Это слишком легко сделать: опустить руки и сдаться. А я не согласна. Мне нужно быть хитрее. Дождаться, когда врачи перестанут пичкать гадостью мой организм, и только потом включать мозг и думать, как поступать.
Ни за что не стану куколкой Лобова. Ни за что!
Я выберусь.
Ужом извернусь, но выскочу из ловушки.
***
Вечером, как и говорил Лобов-старший, по местному каналу показывают свадьбу его сына.
Красивую. Яркую. Веселую.
Сказочно прекрасная невеста в белоснежном платье и тонкой, как паутинка, фате, стоя напротив не менее счастливого жениха в темно-сером смокинге, произносит свою брачную клятву и получает такую же в ответ.
Родители новобрачных светятся улыбками. Мелькают сотни вспышек, чтобы запечатлеть знаменательный момент.
Гости громко улюлюкают и желают счастья.
Диктор за кадром тоже желает.
А я нет! Я больше не чувствую в себе сил созидания и милосердия, которые присущи омежкам. Я желаю молодой паре Лобовых прочувствовать на себе все то, что они сделали со мной.
Всепрощение?
Нет, я больше этим не страдаю.
4. Глава 3
Слова Лобова-старшего не расходятся с делом. Меня действительно на протяжении следующих дней выводят из апатично-сонливого состояния.
Уколы, после которых вырубалась на пять-шесть часов, прекращаются. Капельницы по-прежнему ставят, но те содержат исключительно витаминный раствор.
Еще вчера молчаливые, бездушные медсестры и врачи после ухода Карена Лобова меняются по щелчку пальцев. Только что из кожи вон не лезут, стараясь угодить.
Они то и дело курсируют по очереди в мою палату, то в попытке разговорить, то угостить яблочком, пирожком, то поинтересоваться настроением. Неустанно информируют обо всех действиях, с помощью которых очищают мой организм после стресса, и сочувствуют, сочувствуют, сочувствуют.
