Лисьи огни - страница 9

Я скрестила на груди руки.

– Я никуда не пойду. Сами выпутывайтесь, раз не хотите держать слово.

– Так не поможешь?

– Нет. К тому же вы оскорбили честь моей прапрапрабабушки.

Максимилиан внезапно рухнул на колени и молитвенно сложил руки. Серебристые пряди взметнулись и рассыпались по плечам, лицо в один миг превратилось в лик непорочной невинности. Если бы я уже не привыкла к его выходкам, я бы точно решила: передо мной незаслуженно обиженное создание. Большой ошибкой было бы верить этим зеленым глазам.

– Ну нет, я на ваши штучки не куплюсь! – вздохнула я. – Но вы же не отстанете, верно?

Мэр проводил приемы, которые были посвящены в основном награждениям и памятным датам, однако в этот раз повод был особый: единственная дочь мэра выходила замуж.

За несколько дней до этого весь сад и террасу украсили бумажными фонариками, а дом наполнили живыми цветами, выпустив в залы птиц с ярким оперением. Однако вместо того, чтобы услаждать слух гостей райским пением, птахи расселись под потолком, издалека напоминая россыпь аляповатых фруктов.

Героиня вечера обещала появиться ближе к завершению торжества. Накануне приема к Максимилиану заглянули посыльные мэра и унесли с собой несколько больших деревянных сундуков. Что было внутри мне выведать не удалось. Максимилиан лишь заметил вскользь, что и сам до конца не знает, что окажется в этом ящике Пандоры. Стоит немного потерпеть, и все станет известно.

И я терпела, прохаживаясь по залам и пробуя незнакомые закуски. Поначалу со мной обращались подчеркнуто вежливо, ведь я была в компании Максимилиана, но затем пронесся слух, что его спутница обыкновенная служанка. На меня перестали обращать внимание, словно меня и не было вовсе.

– Мне стоило прийти хотя бы ради этого, – сказала я, накладывая в тарелку всего по чуть-чуть. – Вот этих морских слизней я, к примеру, никогда не ела.

– Это устрицы. Их принято поливать лимонным соком, иначе во рту они становятся похожи на холодный комок манной каши, – объяснил Максимилиан.

На вечер он соизволил облачится в черный костюм, который как нельзя лучше подчеркивал его молочно-белую кожу и светлые волосы. Похоже, он привык ловить на себе восхищенные взгляды, и попросту не замечал вздохи и перешептывания за спиной. Меня же раздражало глупое хихиканье девиц на выданье, которых здесь было больше всего. Как и для большинства сдержанных свиду людей, раздражительность была моим бичем, отравляя многие приятные моменты.

– Скажите честно, Вас не выводит из себя это хихиканье? Неужели я тоже была такой в 15 лет, – нахмурилась я.

– Сомневаюсь, что кто-либо захотел бы держать в своем доме вечно хихикающую горничную или няньку, – предположил Максимилиан. – К тому же люди редко вызывают во мне иные чувства, кроме жалости. Вы такие беспомощные, просто удивительно, как еще не вымерли. Единственное, к кому я не безразличен, это собаки, их я не люблю. Как можно так низко пасть, чтобы вилять хвостом перед двуногими? Я уж не говорю про выполнение команд за еду.

– У меня порой возникает чувство, что Вы изначально родились животным, особенно когда Вы так рассуждаете.

– Кто знает, может быть так все и было. О, поглядите-ка, наша старая знакомая!

По натертому паркету плыла Лэйнэ. Атласное небесно-голубое платье сидело не ней как вторая кожа, очерчивая каждый изгиб и приковывая взгляды стоящих вокруг мужчин.