– Давай на «ты». У нас конфиденциальный разговор, во время которого я не хочу себя сдерживать, если мне, например, захочется обложить тебя х… всеми словами, которые у меня накопились за время знакомства с этой вашей обителью знаний. Почему твоя коробка отвлекла на себя Хельмаровских мстителей? Зачем ты пришел ко мне? За помощью в нарушении Кодекса?
– Про мстителей я ничего не знаю. Эту коробку я достал с большим трудом. Вернее, мне достали. Потому что сделать это хочу не только я.
– Так кто же там?
– Тот, кого запрещено поднимать. Исторический деятель. Инквизиция, если она существует, хочет смешать эпохи, чтобы предотвратить войну.
– Это не в человеческих силах, Аркол, – сказал доктор Мерц. – И тем более не в силах мертвеца. Воспоминания мало что могут.
– Даже если это воспоминания о войне?
Ансгар пожал плечами.
– Не знаю. Мне кажется, это должны быть воспоминания живых, а не мертвых.
– В любом случае… я не знаю, что со мной будет после наказания, а вы – единственный человек, которому можно доверить… заботу о об этом, – он ткнул в коробочку.
– Я должен буду управлять исторической личностью, которая, к тому же, не будет поднята мной и не сочтет нужным меня слушаться? Гениально, что тут сказать.
Аркол начал терять терпение.
– Блин, Ансгар… Я прекрасно знаю, что ты лучше удавишься, нежели нарушишь хоть какой-нибудь запрет, даже самый фиговый! Я тебя об этом и не прошу. Нарушу сам. И понесу наказание. Но ты – единственный, кто сможет объяснить моему воскрешенному, куда он попал. Я прошу лишь об этом.
– Если ты собрался воскрешать запретного покойника, то я уничтожу его как только увижу. По крайней мере, из квартиры его не выпущу точно.
– Ты его не уничтожишь, – теперь Аркол, бледнея, смотрел прямо в глаза доктору Мерцу. – Ты покажешь его людям. И людей – ему.
*
Кошка Лобачевского вспрыгнула на стол, понюхала коробку и принялась ее старательно закапывать.
Ансгар забыл, что устал. Повысил голос.
– Не сходи, пожалуйста, с ума, или что там у тебя вместо него! Объясняю для полных кретинов: твоя жертва будет напрасной. Никто ее не поймет. Это не сработает. Зачем впустую лишаться половины рабочих хитов, которых у тебя и так немного?
В дверь робко позвонили. Ансгар услышал, как Ваня пошел открывать. Все-таки хорошо, когда у тебя есть фамилиар – ему достается огромная часть груза мировой суеты.
– Я не боюсь! – Аркол почти кричал, заглушив дверной звонок. – Я не такой трус как ты, который даже женщину иметь боится! Я не…
Ансгар понял, что суеты не избежать, даже не смотря на фамилиара. Когда-то он не знал, что нужно делать в таких ситуациях, но к двадцати годам выучил. Он медленно поднялся, вытащил руку из складок халата, метнул ее к горлу Аркола и ухватил того за воротник рубашки.
– Ты прекрасно знаешь, – прошипел он, – что я могу иметь, как ты выразился, кого угодно – женщину, тебя, Аркол, и даже самого дьявола! Иначе я не был бы тем, кто я есть. Только каждый из нас знает, что Серая Ткань дается на что-нибудь одно – либо летать, либо поле пахать. Я вот предпочел себе крылья, а вы как хотите. Рано или поздно мне придется от этих крыльев отказаться, но я надеюсь, время у меня еще есть. И, на твоем месте, придя просить о помощи – проси, продолжай – а не устраивай истерик. Я хочу знать, с кем мне предстоит работать.
Отпустив Аркола, Ансгар отступил. Садясь обратно на диван, неловко споткнулся. «Кто бы мог подумать, что визит в библиотеку способен так подорвать здоровье», – пробежала у него посторонняя мысль. Интересно, растаял ли Хельмар.
