– Контракт!
Как его брать, она об этом не думала, знала только, что нужен именно он. И потому хваталась за все, что видела.
Хорошо оказались рядом, трезвенные взрослые люди, уже с большим опытом жизни во Франции, что многого стоит. Помогли ей и резюме сделать и портфолио, что необходимо в ее деле. Нашли ей квартиру недалеко от Сергиевского Подворья, где она проводила дни и чуть не ночи, если бы не закрывались.
– Ой, мне так хорошо здесь, – постоянно повторяла она, – мне так важно, чтобы рядом со мной была какая-нибудь русская душа.
Подворье, действительно, с момента своего послереволюционного основания стал одним из крупных центров эмиграции, сначала первой волны, а затем, уже по традиции, и всех последующих.
Она ходила по Подворью, размахивая руками и восторгаясь всем, что видела:
– Ой, а какие хорошие цветы.
Странно, что в этом году очень рано зацвели деревья, еще в январе.
Ильдия переходила от одного куста к другому, принюхиваясь и вторя:
– Вы не понимаете, как важно мне получить этот контракт.
Все только кивали головой.
Она очень много рассказывала о своем прошлом. Первой реакцией на это был тихий ужас: как она вообще еще находит в себе силы на что-то?
Ильдия никак не могла пережить потрясение, связанное с потерей брата, еще в студенческом возрасте. Никто не знал, что с ним случилось и в чем причина. Только, когда она вошла в квартиру, то увидела красные от крови стены комнаты.
После этого она стала заикаться. К слову, получалось у нее это в довольно милой манере, т.к. никакого дискомфорта собеседник не испытывал. А даже наоборот, многие ей говорили, что мы тоже стал заикаться как Вы. Этакое привлекательное заикание.
Но в тот момент психологическое потрясение стало для нее проблемой, и она не могла продолжать учебе в институте около двух лет. После чего, сквозь уже почти полностью окутавшую ее собой пелену отчаяния она увидела светлый проблеск.
– Наверное, жизни, – ответила она, – потому что сквозь скованный борьбой с отчаянием и страхами организм, до меня пробилось что-то совсем мягкое и нежное, которое стало разливаться по телу. Мне это понравилось, и я заинтересовалась. Так я восстала к жизни. Я поняла, что есть еще тепло в этом мире, есть свет, есть то, к чему надо стремиться и ради чего жить. Я не могу выразить это словом, но жить надо, хотя бы ради самой жизни.
Когда я очнулась, то увидела, что за время своей депрессии стала довольно большой девочкой.
Поначалу я вообще перестала есть, что привело к проблемам со здоровьем. Я подумала, что это анорексия и испугалась. Что привело к обратному эффекту – я принялась есть много.
Но потом поняла, что надо любить себя и принимать такой, какая есть. Всем мои проблемы с диетами привели к тому, что я стала много читать по теме красоты. И, однажды, мне пришла мысль: А, почему нет?
И я занялась индустрией моды. Институт я закончила, но по специальности уже работать не могла. Все мои мысли занимали только вопросы реализации вновь родившейся мечты. И вот, я попала на дефиле Высокой Моды в Париже.
– Ведь не все, же могут туда попасть? Значит, я чего-то добилась?
– Однозначно, Ильдия. – и я бросил кусок багета большому черному лебедю, который вышел на берег канала.
Выглядел на суше он совсем не так благообразно, нежели рассекая водную гладь. Он, скорее напоминал гипертрофированного, бесформенного гуся, отъевшегося на заднем дворе свинофермы. Лебедь схватил на лету брошенный мной кусок французской булки, подкинул его в воздухе и подставил открытый свой рот. Прямо как собака.
