Откуда только мысли эти берутся, не отвяжешься. И так все непросто.
В это самое время девушка, по всей видимости, из потомков ушедшей, совсем близко наклонилась к женщине, по виду, возраст которой как раз позволял ее отнести к первой группе риска людей, имеющих максимальные возможности для приобретения плода нового поветрия без какой-либо очереди.
– Одна из вас, – снова пронеслось неизвестно откуда в голове.
Они, будто услышав, одновременно посмотрели на меня.
– Неужели мысли читают? Как стыдно, как стыдно… – я закрыл глаза и тут же почувствовал, что со мной точно что – то не так. Стало горячо. Температура стала распространяться из глаз все ниже по всему организму. Собственно, как всегда при простуде, когда она начинает вступать в свои права.
– Нет – меня продуло! Всего-то! Так бывает! В конечном итоге, они все, тоже ее целовали! Что теперь, всем здесь места заказать сразу?
Я стал медленно поднимать веки и в приоткрывшиеся щелки посмотрел на пару представительниц противоположных возрастов. Они перешептывались между собой, абсолютно не обращая на меня внимания. Судя по тому, что они не дистанцировались друг от друга, то значит, мысли мои они не прочли: уже хорошо.
Тут вышла организатор процессии, вся в элегантно-черном. Хотя вид ее траурным и не выглядел – уж очень платье было модным. Она сказала, что всем необходимо переместиться в Храм на отпевание.
Приехавших было довольно много. Русская эмиграция всех возможных, на данное время, волн – от мала до велика. Семьи, семьи, семьи.
Приехал отец Ириней с матушкой и делегацией священников, один из которых был из какого-то католического монастыря. По всей видимости, он его взял для того, чтобы познакомить с русскими традициями.
Отец Ириней был, вообще, многообщительным человеком и одним из самых харизматичных священников в Париже. Его знали, без сомнения, абсолютно все. И христиане различных конфессий и мусульмане. Вполне возможно, даже инопланетяне, если бы они, действительно, существовали, искали бы возможность войти с ним в контакт!
В Алтаре я спросил его:
– А вы всех покойников всегда в лоб целуете?
– Да нет, конечно! Что же я каждого буду в лоб – то целовать, – надул щеки отец Ириней.
С высоты его роста это смотрелось довольно забавно.
– В России, на лоб кладут специальную бумагу. – задумчиво произнес я.
– В России, да, кладут. – также задумчиво ответил отец Ириней.
Женщине, как оказалось, должно было быть сто лет в этом году. Мы навещали ее в воскресенье после Рождества. Отец Антоний ее причастил, а я в это время разговаривал с ее дочкой.
Они долгое время жили в Москве в 70-х. Ее мама работала там в какой-то французской структуре.
Фамилия их была исторически известной в России. Именно ее далекая бабка, когда – то переоделась в мужской мундир и задавала жару на полях сражений.
Сама Татьяна также была довольно бодрой, и ничто не предвещало такой скорой ее кончины.
И, вот, мы все здесь.
Все удивлялись, перешептываясь насколько быстро и совсем неожиданно это произошло.
Несмотря на пасмурную погоду, уже на кладбище появилось солнце сквозь небольшой дождь. Который был совсем не холодный, а мягкий и его падающие капли нежно отражались в пробивающихся сквозь ели лучах солнца. Совсем как в сказочном лесу.
– Почему написано, что ее имя Татьяна? – спросил я у ее дочери.
– При рождении ей не могли долго выбрать имя и, наконец, назвали Татьяной. Но приехал отец и сказал, что это имя ему совершенно не нравится и назвал Евгений. Но по всем документам ее уже записали Татьяной.
