– А чего говорить-то? Спрашивали уже. Ещё тогда, в сорок четвертом. Нового ничего не скажу.
– Но мы-то не слышали, – в голове Крутицкого звучали примиряющие нотки. – Для нас – все вновь.
– А это с тобой кто? – старик мотнул головой в сторону Пацулы.
– Это?
Крутицкий обернулся, словно хотел удостовериться, что за его спиной стоит именно Андрей.
– Журналист из областной газеты. Будет про Васнецова писать. Вот и ваш рассказ ему нужен. Для статьи.
– А-а-а-а… – Давыдченко смягчился. Он как будто ждал какого-то подвоха, а теперь вдруг расслабился и подобрел.
– Ну, идите во двор, там открыто.
Старик долго плескался под рукомойником на заднем дво- ре – Крутицкий и Пацула, сидя на рассохшейся от дождей и ветра скамейке, слышали, как брякал язычок, и лилась вода, вышел из-за угла дома, вытирая руки полотенцем сомнитель- ной свежести, присел на ступеньку крыльца.
– Ну, что, покурим?
Крутицкий торопливо вынул из кармана пачку папирос, а Пацула услужливо протянул зажигалку.
– Городские! – одобрил Давыдченко. Затянулся с удоволь- ствием, пыхнул дымом в сторону.
– Так чего рассказывать-то?
– Где вы Васнецова видели? Как? При каких обстоятель- ствах?
Пацула достал из кармана свернутый в трубочку блокнот, карандаш, приготовился записывать.
– Так не помню я уже ничего… Вот вы даете! Столько лет прошло!
– Ну, как же? Вы же сами говорите, что рассказывали…
– Ну, рассказывал… Тогда помнил. Сейчас забыл.
– Василь Михалыч…
Крутицкий старался сдерживать нарастающеё раздражение.
А курил Давыдченко с нарочитым спокойствием.
– Ну, бросьте себе цену-то набивать! Знаете ведь, что вы – последний, кто Васнецова живым видел. Так что же вы…
– Да ладно, ладно. Чего закипел? Что вспомню – скажу. Что ж я, не понимаю, што ли? Ну, дело было так… В сорок чет- вёртом, в январе – кажется, в сочельник… Ну, точно в сочель- ник! … Волков отправил отряд – человек двадцать, наверное. Для поддержки Васнецова, для прикрытия… Мы должны были здесь, в Куровичах, обосноваться – в лесу. У нас и рация с собой была, чтобы легче со своими связываться. Всё – чин чинарём. Выйти-то мы из-под Ровно вышли, а вот до Львова не дошли. Наши-то, Красная армия то есть, наступали, немцы оборону усиливали, леса прочесывали, облавы устраивали. Раз мы на засаду наткнулись, едва отбились, второй – на бандеровцев вышли… Опять бой… Кого убили, кого просто потеряли – раз- брелись, кто куда. Радиста убили, – это я точно видел. А рация
при нём была, – ну, значит, немцам и досталась… В общем, до Куровичей только я добрался и со мной ещё один, Федор Заступа. И не дошли бы, может, да я здешние места, как пять пальцев, знаю. Ну, вот… Это, считай, уже за вторую половину января перевалило. Однако перед самым Крещеньем…
– Верующий вы? – неожиданно перебил старика Крутиц- кий.
Тот смутился на секунду.
– Ну, верующий – неверующий, а праздники не нами при- думаны. Народ сроду по церковным календарям жил. Число иногда из головы вылетит, а праздник – не забудешь.
– Пусть рассказывает, – вступился за Давыдченко журна- лист. – Ну и?.. Васнецов-то когда у вас появился?
– У – у—у… – Давыдченко махнул жилистой коричневой рукой. – Это уж после было. Чуть ли не через месяц. А! В Срете- ние! Точно! Батюшка-то в деревне уцелел, евреёв расстреляли, а православных не успели. Так он по большим праздникам даже службы в храме вёл. Сретение!
– Число-то какое? – призвав мысленно все свое терпение, уточнил Крутицкий.
