– Так пятнадцатое… Пятнадцатое февраля!
– То есть пятнадцатого февраля в Куровичи пришли Вас- нецов и его люди.
– Да нет! – Давыдченко хлопнул ладонями по коленям, словно удивляясь непонятливости гостя. – В праздник его уже не было, он ушёл накануне. А привели его к нам ещё за день до того. Вот и считай: тринадцатого февраля.
– То есть тринадцатого февраля к вам на «маяк» привели группу Васнецова. Сколько их было? Трое?
– Трое. И два проводника-еврея. В лесу евреи прятались, которые от немцев сбежали. Они знали про «маяк». Еду нам приносили, лекарства. Федор… Ну, который со мной был…
тифом заболел. Мы поэтому в Куровичах и застряли: куда с ним, с больным? А Васнецов, когда из Львова уходил, на ев- реёв и наткнулся. Вот так все и было.
– Итак, тринадцатого февраля…
– Ночью, – добавил Давыдченко.
– Тринадцатого февраля ночью к вам на «маяк» пришел Васнецов с товарищами.
Давыдченко кивнул.
– Как он выглядел? – неожиданно вступил в разговор Па- цула.
– Да как? – удивился старик. – Обыкновенно. В немецкой форме. Сверху – то ли халат какой-то, то ли накидка… Тепла от неё никакого.
– А двое других?
– Один – в солдатском, второй – по гражданке одет.
– Это точно?
– Точнее не бывает!
– Хорошо, а что он рассказывал?
– Да что? – развел руками Давыдченко. – Задание своё, говорит, выполнил, сейчас нужно пробиваться в отряд.
– Говорил, что именно делал во Львове?
– Да это мы знаем… – попытался вмешаться Крутицкий, но Пацула протестующеё вскинул руку, и подполковник замолчал, хотя и удивился слегка.
– Ну… Говорил. Каких-то там важных генералов пострелял. Заместителя губернатора, что ли? И ещё кого-то. Сейчас и не припомню уже. Да я рассказывал, меня же ещё тогда, в сорок четвертом допрашивали. Когда наши пришли. Искали его…
– Хорошо, – кивнул Пацула, – ещё что?
– Ещё? – задумался Давыдченко. – Говорил, что, когда из Львова выезжали, документы у них стали проверять. Майора
и ещё несколько человек они застрелили, а один успел его удостоверение схватить и убежать… Машину у них подбили. Еле ушли…
– Вот! – Пацула торжествующе повернулся к Крутицкому. – Я же говорил, что у него не было документов!
– Не было, – подтвердил Давыдченко. – Он спросил, где рация, я сказал, что нету. Тогда, – говорит, – в Буск пойдем. Там ещё один «маяк», и рация есть. Будем, говорит, самолет вызывать, без документов не выбраться. Ну, а если уж совсем никак, – тогда, говорит, сами… До линии фронта. Ну, я ему рассказал, где у немцев посты, где бандиты из УПА рыщут, – чтобы стороной эти места обходили. Проводники-то местные, все тропки знают. Ну и всё. В ту же ночь, т.е. четырнадцатого уже числа, они и ушли. А чего вы вдруг вспомнили про это дело?
– Да так… – медленно, как будто осмысливая услышанное, ответил Пацула. – Хотим хоть какие-то следы найти.
– Да бросьте! – махнул рукой Давыдченко. – Сколько лет прошло… Если кто-то даже и видел что – забыл уже давно.
– Ну и как вам это нравится? – сказал Крутицкий, когда, подпрыгивая на колдобинах, машина отъехала от дома. – Буск! Впервые слышу! Волков никогда не упоминал, что в Буске был ещё один «маяк». Если он знал, что Васнецов мог отправиться туда, почему молчал? Ведь это важно!
– А вы не понимаете? – саркастически улыбнулся Пацула. – Потому что это разрушало его стройную конструкцию о захвате группы разведчиков в Белогородке. Потому что в Буске была рация. И туда мог прилететь самолет, чтобы вывезти Васнецова в Москву!
