Хмурая погода не веселит…
– Мама, а где небо?
– Как где небо, вот же оно, ты на него смотришь.
Даша шагала не спеша. В её медлительности просматривалась скука и нежелание продолжать прогулку. Но вот она остановилась и снова спросила:
– Мама, где небо?
– Ну, вверху же, над головой. Куда ты смотришь?
– Ввех смотю, – ответила Даша.
– Вот вверху – это небо!
– Нет. И не небо… Это фто-то чёное.
– А разве небо выглядит иначе. Какое оно?
– Небо губое. Идём икать!
И, набравшись решимости, мы пошли искать голубое небо. Однако ни в соседнем дворе, ни возле магазина ничего не менялось.
– Попаво, – заключила Даша.
Пропавшего неба было жаль, но развеять грусть нам помогла незапланированная встреча. Совсем низко на дереве сидел дятел. Он тараторил так настойчиво и увлечённо, что наше присутствие и болтовня его нисколько не смутили.
Даша видела такую птичку впервые, и поиски голубого неба на какое-то время пришлось отложить.
– Тятив… тучит… вут так – тук-тук… тучит а дереву… тук-тук… – Даша тараторила не меньше дятла.
Птичка, которая так резво бьётся головой о твёрдую поверхность, явно вызывала в ребёнке недоумение и, вместе с тем, самый что ни на есть живой интерес.
– Даша! Нельзя бодаться! Нельзя бить лбом стену! Даша, перестань стучать книжкой по голове…
Дома ребёнок активно осмысливал увиденное и смаковал эмоции:
– Я дятив! Мама, я дятив, смоти.
– Даша, нельзя стучать головой!
– Всино, всино фтучу. – И, наклоняясь головой к полу, демонстрировала сказанное и продолжала стучать всё равно.
«Небезопасная птица, однако», – думала я, пресекая детское озорство.
Потом мы рисовали птиц, смотрели мультфильмы про птиц, искали в книгах стишки о птицах и снова рисовали… угадайте кого.
«Дятив» стал событием дня.
Уже перед сном запал наконец-то стих. Завершая последний вечерний ритуал, мы ещё какое-то время изучали с ребёнком фотографии в комнате на стене. Два больших плаката с фото о ярких моментах из жизни Даши до двух лет прочно вписались в интерьер.
Вот мы рассматриваем: «Дася пигает а лузе» (прыгает по луже), вот она «миеться» (смеётся), вот Даша «гутит» (грустит), «нюхаит цитоцик», «ест касету» (конфету). А вот она – «Дася Гиминюк» – на фото в футболке со своей фамилией. А вот… и тут вдруг ребёнок вспоминает про потерянное днём небо, которое теперь так привлекательно выглядит на летних снимках.
– Небо… видю… губое… Нафла! Вот тут небо, Дася, мама… Мама сивая[1]!
На летнем фото – вспышка эмоций. Глубокий светлый горизонт, сочное солнце и мы: я с какой-то совсем ребяческой и безмерно искренней улыбкой, сияющими глазами и переполохом на голове и она – хмурая, хитрая и довольная, – мелкая ещё совсем, у меня на руках.
