Литургия Хаоса - страница 53
Когда в живых остался лишь он и мужчина с праведным взглядом и безобразными шрамами, женщина плавно спустилась вниз. Её ноги не касались земли, она продолжала парить в воздухе, приближаясь к выжившему палачу.
– Ты будешь жить, – ядовитым голосом произнесла она. – Ты поведаешь всем о том, как ведьма спасла наследника Циона, а затем пощадила тебя. Ты скажешь это всем, кого встретишь на пути, а затем доложишь императору лично. Пусть все знают, что свержение Эгона избавит от греха, что успели вы взять на свои потерянные души.
Мужчина кивал трясущейся головой, что-то бессвязно бормотал искривленными губами, а затем вскочил и пронесся к лошадям. Перед тем, как трусливо сбежать, он взглянул на сидящего на земле Кэйлана и произнес:
– Да здравствует император.
Когда Кэйлан остался один на один со своим спасителем, он не рассыпался в благодарностях, как ожидала этого женщина, а лишь испуганно отполз в сторону, туда, где с него сняли его оружие. Парень схватился за меч, но не обнажил лезвие. Лишь прижал к груди, словно желая умереть с тем, что ему дорого.
– Ваше императорское высочество, – с воодушевлением в голосе произнесла она, спустившись на землю. – Я пришла за вами.
Схватив мальчика за руку, женщина подняла его с земли и открыла зияющую дыру в воздухе. Оттуда Кэйлан расслышал звуки живой природы, шум водопада, крики ночных птиц и шум ветра. Его носа коснулся запах свежести и полевых цветов.
Взглянув на женщину, он тяжело сглотнул, не осознавая, что ждёт его в будущем. Она вошла в портал, поддерживая парня, и место, где Кэйлану предстояло умереть, сомкнулось за их спинами. Они оказались у высокой скалы, с которой обрушивался поток воды. Камни, по которым спускалось течение, были украшены разросшимся мхом. Деревья высоким забором ограждали поляну, сомкнувшись по кругу. Прозрачное озеро с покоящимися на водной глади кувшинами розовых цветов переливалось в сиянии ночного светила.
Женщина отпустила парня и тяжело упала на колени, уткнувшись руками в ярко-зелёную траву. Кэйлан, всё ещё ощущая рвущую на части боль, приземлился следом. Затем, тяжело дыша, подполз к своей спасительнице.
– Что с вами? – спросил парень, аккуратно касаясь её плеча.
Женщина делала хриплые вдохи, сжимая в руках растения, словно от боли. Её плечи содрогались в тихих всхлипах. Он и сам был близок к тому, чтобы заплакать навзрыд. В душе образовывалась зудящая дыра, обида на этот мир и на всю несправедливость, что встречается ему на пути. Всё это было каким-то безумием, жуткой историей, какими делились пьяные мужики в тавернах.
– Твою мать, – ругнулся он, стиснув зубы от ощущений, которые накатили новой волной, и прижал вспотевший лоб к земле.
Кэйлан ощущал зудящие ожоги. Со страхом он опустил взгляд на свои ноги. Словно слившись воедино с кожей, лопнувшие сапоги приросли к ногам. Обувь украшали маленькие и побольше дыры, а оттуда было видно кроваво-красное полотно с выступившими на нём пузырями и струпьями. Парня затошнило, голова закружилась и на секунду он подумал, что потеряет сознание.
Женщина перевела взгляд на дрожащего парня и, протянув руку, опустила на него легкий охлаждающий ветерок, сопровождающийся зелёным свечением. Кэйлан ощутил холод, который ласково прошелся сначала по ногам, а затем и по всему телу. Жуткие ожоги медленно затянулись, пузыри исчезли, разгладились, а кожа приобрела знакомый парню вид. Даже мышцы, пульсирующие от боли, расслабились. Он ощутил себя полностью здоровым и полным сил. Рука женщины обессилено упала, а затем всё её тело завалилось на бок.