Так, если кто-то назовёт несправедливость добродетелью, то он вынужден будет назвать справедливость пороком, как Трасимах у Платона, который, полагая несправедливость благоразумием, был вынужден называть справедливость неразумием. И если праздность предпочтительна, то труд – избегаем, а если удовольствие – зло, то страдание – благо.
p. 127b13 И если у одного и того же вида, одинаково относящегося к обоим, он поместил [его] в худший, а не в лучший род.
Далее, если один и тот же вид одинаково относится к двум [вещам], из которых одна хуже, а другая лучше, то он может быть помещён в каждом из них как в роде, но разумнее поместить его скорее в лучшем, чем в худшем. Например, хотя медицина может производить и здоровье, и болезнь, мы не называем её производящей болезнь, если она не больше [производит] болезнь, чем здоровье, но скорее здоровье. Ибо всё, что может быть в лучшем, таково по своей природе. Поэтому и способности суть блага.
Так, если душа одинаково относится и к движению, и к покою (ибо она причина обоих для живого существа: как живые существа движутся благодаря душе, так и останавливаются), и если покой лучше движения (ибо движение, где есть и покой, существует ради покоя, и цель движения – остановиться; естественные движения тел имеют своей целью пребывание в собственных местах; кроме того, неподвижные сущности лучше; и для учащегося цель – научиться и остановиться на этом), то если это так, то неправильно те, кто помещает душу в род движения. А тот, кто сказал, что она есть само движение или движимое, через «само движение» показал, что её род – движение, как те, кто называет её самодвижущимся движением.
p. 127b18 Далее, от большего и меньшего.
Подобно тому как ранее, когда речь шла о случайном, были приведены некоторые места – просто и сравнительно, – как конструктивные, так и деструктивные, от большего и меньшего и от подобного, так и в случае рода показываются некоторые конструктивные и деструктивные места от большего и меньшего: два деструктивных и один конструктивный.
Ибо, как общи места от падежей, рядов, возникновений, уничтожений и противоположностей, так и эти, которые мы передаём.
Первый деструктивный [аргумент] от большего и меньшего таков: если приписанный род допускает большее и меньшее, а вид – ни сам, ни то, что говорится согласно с ним, то приписанное не есть род. Ибо если род допускает большее и меньшее, то и они сами, и то, что говорится согласно с ними, то есть их производные, также допускают [это]. Например, если добродетель [допускает] большее и меньшее, то и справедливость, и справедливый, говоримый согласно с ней. И наоборот, если то, что приписано как вид, допускает [большее и меньшее], а то, что приписано как род, не допускает, то приписанное не будет родом.
Таким образом можно показать, что беспокойство не есть род равенства, как говорят определяющие его: равенство противоположных рассуждений. Ибо беспокойство допускает большее и меньшее – как само, так и то, что говорится согласно с ним (а это – беспокоящиеся), а равенство – ни само, ни равные. Ведь не бывает чего-то более или менее равного.
Опять же, снег не допускает большего и меньшего, а белизна допускает. Следовательно, белое не есть род снега. Но и гармония [допускает] большее и меньшее, а душа нет. Следовательно, гармония не есть род души.
p. 127b26 Далее, если то, что кажется более [подходящим] или одинаково [подходящим], не есть род.
