Не влечёт меня и мрак лесов, и зловонная грязь городов.
Когда идёт дождь или мокрый снег, я блуждаю в степи.
А потом опять горит мой костёр среди снегов, или цветущих маков, или пожухлых трав.
Влечёт путников мой огонёк: паломники, купцы, воины, в одиночку или караванами, процессиями, стройным маршем, подходят они, садятся рядом у костра.
Я ни с кем не разговариваю. Моя одежда давно превратилась в рубище. Мои волосы спутались в клубок шерсти. Моя кожа покрыта слоем пыли и пепла. В их глазах я немая юродивая девчонка. Кто-то, уходя, делится со мной куском хлеба, а если кто пытается посягнуть на меня, тогда полыхну я своим огнём, и горстку праха развеет ветер.
Так провожу я дни, которым давно утратила счёт. Сижу без движения или бесцельно скитаюсь. И только бессонная душа надо мной мечется, как птица над разорённым гнездом.
Я почувствовала его приближение задолго до того, как на горизонте появилась эта движущаяся точка. Какая-то непонятная радость стала подниматься во мне.
Вскоре я услышала приближающиеся шаги. Его силуэт на фоне заходящего солнца.
– Позволь мне присесть у твоего костра?
Я даже не взглянула. Мне не надо смотреть, чтобы видеть. Он сел или почти свалился рядом без сил. Он шёл уже несколько дней куда глаза глядят. Отсечённая любовь была ещё тепла. С его щёк дождь ещё не смыл слёзы любимой. Его тело ещё хранило её запах.
Учёный монах, он был в свите, сопровождавшей молодую княжескую дочь к её престарелому знатному жениху. Княжна была его ученицей с детских лет. Их дружба и привязанность переросла во взаимную любовь, в которой они не смели признаться ни себе, ни друг другу.
Накануне прибытия во дворец жениха процессия заночевала в лесу.
И там, ускользнув от охраны, они наконец объяснились и провели ночь в объятиях друг друга.
Но княжеская дочь не решилась отправиться в скитания с любимым, а он не пожелал сделаться тайным возлюбленным при дворе госпожи и жить в грехе.
– Похорони меня, – сказал он в последнем проблеске сознания.
Я видела, как светлое марево души висело над ним.
Это был удивительный свет. Я не могла отпустить его. Я слишком долго была одна.
Я подняла огненный глаз моей души как можно выше и в лесу, на краю степи, увидела заброшенную избушку. Туда отправилась я, взвалив на плечи мою почти бездыханную ношу.
Я омыла его тело в лесном ручье и положила в целебный мох. Лёжа рядом с ним, я согревала его своим теплом и смотрела его сны. Мудрое, строгое лицо его учителя, морщинистая рука листающая летопись. Юная красавица в дорогих одеждах улыбалась в проёме резного окна.
– Даниил, Даниил! – звала она.
Я поила его отваром из сонных трав, смешав его с диким мёдом и соком лесных ягод.
Он стал узнавать моё лицо в своих снах.
Я любовалась им, я радовалась ему.
Он, лежащий у горящего очага, казался мне счастливым и спокойным. Я погружала лицо в его ауру. Я ежедневно испытывала соблазн выпить эту ауру. Но тогда изменилась бы моя природа.
Упав однажды к моим ногам, он оказался в моей власти. Пора отпустить его, иначе он умрёт. Пора его будить.
Я смотрела на своё отражение в ручье, смыв с себя пыль и копоть. Обрезав огненным лучом спутанные волосы, я стала похожа на отрока.
Зайдя по пояс в ручей, я ловила рыбу.
Но рыбной похлёбкой его на ноги не поставишь. Нужно тёплое молоко и тёплая кровь.
Духи леса были благосклонны к нам. Они оказали гостеприимство: открыли силу целебных трав и были готовы принести жертву в удачной охоте.
