– Вот так мне уж больше нравится. Дзынь! Что мы делаем дальше?
– Идём в спальню, обнажаемся и принимаем горизонтальное положение. А потом крепко спим.
– Звучит многообещающе. Но для сна я довольно бодра.
– Я буду рассказывать тебе самые скучные истории – про свою жизнь. Рассказы про мою жизнь – это как американские горки по-эстонски, где люди умирают от скуки. А ещё я взял благовония. Лотос и лаванду. Они помогают погружаться в тёплые ванны снов.
– Вау. А как ты, собственно, попадёшь в мои сновидения? Я читала, что нужно проснуться посреди ночи, походить немного, а потом лечь обратно, изо всех сил пытаясь вспомнить, о чём был предыдущий сон. И так в него попасть. Видишь, я подготовилась.
– Это удел новичков, – бегло улыбнулся Вова. – Мне будет достаточно усердно думать о твоих снах из сна своего. Потом я объединю подсознания, если говорить по-простому. Свяжу их некой ментальной нитью.
Живой ум Алёны почему-то представил, что подсознания объединяются при помощи спиц для вязания, вонзаемых блестящим остриём прямиком в беззащитное ухо.
– Как я пойму, что у тебя всё получилось? – быстро переключилась с низкопробного шутовства на серьёзное Алёна.
– Нужно придумать кодовое слово. Когда я его произнесу, ты поймёшь, что это сон и что я внутри него.
– Ш…
Алёна только начала выдувать шипящую, как Вова перебил её порыв:
– Даже не думай.
– Чем плох штангенциркуль? Это идеальное слово. Не хочешь моё – сам предложи, – фыркнула она, задрав носик.
– Что-нибудь типа… – Вова, призадумавшись, побарабанил пальцами по стойке. – Придумал. Но мне нужно поместить пароль в твоё подсознание. Открой кулачок.
Алёна чуть боязливо протянула открытую ладонь Вове, точно собиралась сдать кровь из пальца омерзительной медсестре. Вова приложил, едва касаясь, свою потёртую жизнью длань к нежнейшей Алёниной руке.
«На холме никого нет», – возникло в её подсознании.
– Как ты это сделал? Я понимаю, что за фраза, но не могу её произнести про себя. Это так чудно.
– Защищённая фраза. Зашифрованная. Наш с тобой секрет. Во сне я произнесу её, и тогда она потеряет защиту.
– Ладно. Хотя мой вариант лучше. Плесни мне ещё вина, красавчик.
– Лови, детка.
Вова манерно, а-ля курортный официант, наполнил бокал Алёны ровно до середины. Добавил густо пахнущего испанским солнцем вина себе.
– Почему твои карты заблокировали? – Алёна изогнула вопросительный знак в бездонно-зелёных глазах после короткой паузы на божественное винопитие.
– Потому что приставы перепутали цифры в постановлении о штрафе за превышение скорости, – сухо, по-бухгалтерски, протараторил Вова.
– А причём здесь ты?
– Мне это тоже интересно. Есть такая поговорка – голь на выдумки хитра. Так вот, и власть хитра касательно голи. Год назад я превысил скорость. Ну, как превысил. Знак сорок, я ехал шестьдесят. Штраф оплатил через две недели. А спустя год мне заблокировали все счета, а на карте баланс минус пять тысяч.
– Это как так? Если штраф пятьсот? Или сколько?
– Да, пятихат. Ну типа пеня накапала. А обратной силы у списания нет. Эти прекрасные люди, пошлый эквивалент старухи-процентщицы, конечно, говорят, мол, собери кипу бумаг, подотрись, какой-то там сбор, отвези к чёрту на рога, и может быть, ещё через год, если тебе повезёт, ты получишь шанс собрать ещё одну кипу бумаг, бла-бла-бла… А руки-то так и тянутся к топору.
Алёна придворно зевнула, принуждённо примерив на себя скучную громоздкость бюрократического аппарата, чего утаить от Вовы не удалось.
