На последние его слова Вероника Устиновна вместо участливого взора, кинула укоризненно-ревнивый, как будто ему говоривший, что её дочери с такой трогательной задумкой он ни за что не дождётся. И тогда Жора на этом прикусил язык, решив закруглить свой блиц-успех у Вероники Устиновны высокими заверениями, что, по сути, он не виноват в том, что влюбился в Марину, он искренне благодарен ей за неё, будущей тёще, прекрасно воспитавшей свою радость, и он способен взять бразды в свои руки и сделать Марину поистине счастливой, заключив свою бойкую речь так:
– Вероника Устиновна, дорогая, уверяю, если я не оправдаю все ваши ожидания, я сам приду к вам и скажу: вырвите мой поганый язык! Я вам заявляю, что нет плохих тёщ, и нет плохих жён, но попадаются никчемные, жалкие зятья, именно они производят на свет образы злых тёщ…
– Ну, Жора, с тобой не соскучиться! Ох, хотела бы я посмотреть, как ты будешь жизнь свою устраивать, болтать ты мастер!
– Не, честное слово, Вероника Устиновна, а что если Марина вдруг по независимым от неё и от меня причинам, экзамены не сдаст? Тогда вы меня не кляните, все шкуры не снимайте – оставьте мне одну!
– Да ты не каркай, как некий басурман! – почти взъярилась не притворно.
– Что вы, что вы, не, честно, я не ворона, даже не пророк! – старался нарочно её веселить, дабы была к нему благосклонней.
На его реплику, Вероника Устиновна махнула рукой, как на изрядно поднадоевшую муху, а потом как бы спохватившись, проговорила.
– Ты ей делал предложение? – и при этом прищурилась. Но Жopa не любил такую водившуюся за людьми привычку и потому ему поманилось сделать внушение Веронике Устиновне, что честных людей эта привычка отнюдь не украшает.
– Не-не, пока экзамены не сдаст, зачем торопиться, – соврал беззастенчиво Жopa. – Я превыше всего дорожу дружбой, так что ради блага Марины, я смогу всего-всего добиться.
За какой-то час Вероника Устиновна прониклась к Жope даже симпатией. Ей запали его слова, сказанные в похвалу своим родителям, которые обрисованные им, ей понравились, что даже не возникало желания заподозрить его во лжи. Впрочем, о них могла судить сама, глядя на его брата Никиту, сумевшего окончить институт, что у таких детей родители не бывают дураками. Правда, на сей счёт, она не отрицала и того, что и у хороших родителей дети выходят недоумками.
Вероника Устиновна даже не заметила, как углубилась в свои мысли, и голос Жоры для неё звучал как бы отдалённо. Она отметила в Жорке, как мысленно называла его, важное качество, которого так всегда не доставало её супругу – это умение бойко, виртуозно подойти к нужному человеку и суметь ему понравиться, чему она только что была свидетельницей.
Она вспомнила: как и дочь, и даже муж утверждали, что он не так плох, как она о нём думала. Ведь и правда, недавно она была преисполнена воинственной решимостью разбить этого хлыща во что бы то ни стало неопровержимыми доводами, что он конченый подлец. Но просчиталась, он, казалось, безошибочно угадывал её мысли и легко, хитроумно подыгрывал ей, что не подкопаешься и не заподозришь с ходу в лицемерии. Если он такой ловкий в обращении с нею, то с другими поведёт не хуже. Ведь только жить начинает, а ум весь при нём. Тут она для себя неожиданно поняла что дочери, с ее непосредственностью, было вполне легко в него безоглядно влюбиться. И потом, словно кто обухом по голове, она дошла до того понимания сути дочери, что с её тихонравным характером, если она даже и выучится, сделать подобающую образованию карьеру вовсе не просто. Ведь рядом с ней найдутся ловкие, вёрткие, что затрут Марину, не смотря на все её способности. Как она раньше не могла представить дочь в окружении пробивных людей?
