Читать онлайн Татьяна Млынчик - Ловля молний на живца

© Млынчик Т., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Перед вами дебютная книга победительницы издательской программы арт-кластера «Таврида» Татьяны Млынчик. Таня – выпускница факультета журналистики Санкт-Петербургского государственного университета, живет и работает в Санкт-Петербурге. Журналистика и проза занимают большое место в ее жизни, она пишет с подросткового возраста. В 2020 году Татьяна впервые приехала на форум молодых деятелей культуры и искусств «Таврида», представив там свой роман «Ловля молний на живца». Он был высоко отмечен ведущими российскими писателями и редакторами. И неслучайно.

В романе исследуется тема взросления нынешнего поколения тридцатилетних, честно и без прикрас. Вместе с разгадыванием тайны возникновения собственной сверхсилы главная героиня Маша Депре раскрывает историю своего происхождения и свой потенциал: уникальную ситуацию, сформировавшую людей, рожденных в конце 1980-х, которые продолжают искать свою идентичность и сегодня, а когда были подростками – экспериментировали, меняли маски, безуспешно разрушали себя, цеплялись за субкультуры и собственные стереотипы.

«Ловля молний на живца» – один из самых ярких дебютных романов этого года. Мощный, как разряд электричества, бьющий и попадающий точно в цель. В наши сердца.

Алёна Ракитина, эксперт по направлению «литература» арт-кластера «Таврида»

Моим бабушкам, Зинаиде Ливановой и Стефаниде Млынчик

– Тебя прямо ими и задушить? – Мама держала в руках пару черных колготок, висевших, словно грустные заячьи уши.

Эти плотные колготки в катышках были поддеты для тепла под Машины джинсы сегодня утром, когда она уходила в школу. Теперь она вошла домой, едва успела стянуть с ног большие синие кеды и прошлепать мокрыми носками на кухню глотнуть сока (голова трещала от утренней водки), как оказалась в отеческом чистилище.

– Мы были в школе. – Мама брезгливо кинула колготки на стол. Одна нога угодила в папину пепельницу. – Нам выдали шмотки, которые принесла и сложила директору на стол мама некоего Влада. Твои шмотки, Маша! Говорят, вы устроили у них дома притон. Опять носишь эту дрянь! – Мама царапнула пальцем по Машиному лицу и задела шарик в ее губе. Больно. Вынимать сережку было поздно.

Она стояла перед родителями и крутила в голове набор несусветных отмазок. Сказать, колготки не ее, начать орать в ответ, сказать, чужие колготки, Юлькины, сказать, дала свои вещи другой девочке… Лоб будто скребли изнутри ложкой, силясь собрать с черепа остатки мозгов. Она заговорила:

– Утром гуляли с ребятами на Дворцовой… Первые два урока отменили. Хлынул дождь. Влад предложил переждать у них на Миллионной.

Маша говорила отрывисто и смотрела на свои носки. Голубые разводы краски от кед на белой ткани походили на мамины акварельные упражнения. Она ждала, что мама прервет поток вранья своим криком, швырнет что-то на пол или в саму Машу, но этого не произошло. Все-таки им ничего не известно.

– Пока шли, я поскользнулась и грохнулась в лужу. Вымочила штаны. В комнате его сестренки сняла колготки, чтобы на батарее посушить. Мы музыку слушали. Мальчики решили выпить пива. А потом вернулась с работы мама Влада. Разоралась, что Влад прогуливает. И на нас с Ваней… Мы убежали в школу. Колготки остались там, дома.

Мама смотрела, не моргая. Папа хмуро пялился в ленту сигаретного дыма.

– Есть уверенность, что ты по-человечески готовишься к поступлению в политех? – вступил он наконец в разговор.

Маша молчала.

– Маша, это уже2 не девятый и не десятый, – сказала мама своим обычным голосом. – У тебя на этой неделе первая олимпиада. Другие сидят и пашут. А она шляется по чужим квартирам… Я ведь этого мальчика даже не знаю. Из какого он класса?

– Из «Б», – Маша взяла в руки ступку для специй и завозюкала по дну тяжелым пестиком, – мне реально не повезло. У Влада проблемы в школе… Не надо было с ними идти…

– Забирай колготки. – Мама указала подбородком в сторону пепельницы. – И вытащи эту фигню из губы.

Маша подобрала свою вещь и отправилась в комнату. Плотно затворила дверь и первым делом стянула мерзкую, напоминавшую о сегодняшнем грандиозном позоре одежду. Конечно, никакого падения в лужу не было. Утром Маша узнала, что у Шалтая, парня с Малой Садовой, на которого она запала пару месяцев назад, появилась телка. Это известие сразу пришибло ее, и захотелось напиться. Даже не захотелось, а понадобилось. Пошла к Владу. В пятикомнатной, недавно расселенной коммуналке на Миллионной улице, где вовсю шел ремонт, началась злая тусовка с Ванечкой, распитием литра водки под музыку с компа, курением «Таволги» прямо в комнате.

Ванечка перекрикивал панк-рок:

– Дался тебе этот Шалтай? Никогда его не понимал. Мрачный черт. В путяге учится…

Ванечка был Машиным однокашником и, пожалуй, единственным близким другом. Когда бутылка «Охты» была раздавлена, возникла олигофреническая затея: «А давайте, чтобы протрезветь, примем холодный душ». Бессвязный бред. Разделись до нижнего белья: Маша – до трусов с лифчиком, Влад и Ванечка – просто до трусов, затем все залезли в старинную чугунную ванну. Тут-то в замке и заколупался ключ. Как ошпаренные выскочили из ванны и, оставляя за собой лужи, кинулись в комнату натягивать шмотки. В это время мама Влада вошла в квартиру и начала голосить. Ванечка никак не мог найти одежду и принялся открывать шкафы. В карусели пьяного безумия ему попалась полка с одежонкой младшей сестры Влада, и он стал хватать крошечные кофточки, шапочки, мама Влада выдирала их из его рук и несвойственно для взрослой тетки крыла ребят матом. Маша быстро оделась и вышмыгнула в прихожую. Ванечка нашел какие-то широкие штаны и первый попавшийся свитер, тоже выбежал, они впрыгнули в кеды, Влад крикнул: «Сваливайте!», и они, схватив рюкзаки, скатились вниз по лестнице, мчались по Миллионной, а когда увидели, что погони нет, встали, закурили и побрели в школу. Очень хотелось пить.

В гардеробе Маша стянула куртку и увидела, что впопыхах напялила кофту задом наперед. Спряталась за вешалками и, пока переодевалась, несколько раз больно ударила током сама себя. Потом в столовой выпила три стакана компота подряд и отправилась на химию. Ее тошнило от водки, но к пятому уроку это прошло. О том, что мама Влада пришла в школу и рассказала обо всем увиденном завучу, который тут же вызвал Машиных и Ваничкиных родителей, она не подозревала. Сейчас хотелось забыть эту жуткую грязь. Чтобы не думать о том, какие выводы из пересказа сцены сделают учителя, Маша достала методички и принялась взаправду готовиться к олимпиаде. Хотя и было понятно, что по олимпиадам ей не поступить: это будет лишь репетиция. Скоро мама позвала ужинать.

Пока ели, папа рассказал о бестопливном генераторе Джона Серла, и Маша пообещала себе назавтра железно пойти на лекцию в политех. Тем более в расписании стояла лекция профессора Кьяницы. Маша обожала этого наглого мудреца с первого визита в Политех. Тогда миниатюрный человек в пушистом свитере вскочил в аудиторию, как мяч, и изобразил на доске знак вопроса.

– Думали, намалюю какой-нибудь хитрый график? – спросил он, обращаясь не столько к трем десяткам сидевших на трибунах удивленных абитуриентов, сколько к воздуху сводчатой старинной аудитории.

Ему не ответили.

– Или накатаю формул до потолка, как умница Уилл Хантинг, и объясню по ним устройство вселенной? Видите это? – Он ткнул пальцем в белую пластиковую розетку под доской, а потом достал из-под волосатого свитера мобильник, взял со стола провод со штепселем и воткнул в сеть. – Каждый из вас делает так по два раза в сутки. Мы сидим на электрическом токе, как на героине!

Он вышел вперед и посмотрел на студентов, вцепившись кукольными ручонками в столешницу у себя за спиной.

– Думаете, его дали нам для этого? Чтобы заряжать погремушки, которые обращают нас в зомби? Нет? А для чего тогда? – Он откинул седую голову назад. – Может, чтобы казнить людей в тюрьмах, как у Ильфа и Петрова? Девушки скажут: бить злодеев электрошокером! Или, предположим, прикупить электрозабор для собаки на даче, чтобы не убежала? Или… реанимация, поддержание жизни в больнице, богоугодное дело, так ведь? Для этого? Есть версии? Стройка? Нет?!

Соседи Маши по партам ловили каждое его слово.

– Правда состоит в том, что ни я, а я здесь сорок лет, ни еще хоть один ученый в мире до сих пор так и не поняли, что же такое электричество! Зачем его спустили вниз. Я говорю «спустили», потому что его выдали нам как стопку белья в плацкарте. И разобраться, где у этого пододеяльника изнанка, какие клопы в нем прыгают, нам с вами предстоит в ближайшие пять лет. Смотрю на вас, зелень, и думаю: в их-то потоке и сидит тот, кто раскусит тайну, над которой мир бьется с тех времен, когда Никола Тесла сбрил свои усы.

Маша сразу примкнула к братии фанатов эксцентричного профессора. Он стал единственным привлекательным фактором будущей учебы, на которую с щенячьим энтузиазмом смотрели все вокруг, кроме самой Маши.

На следующий день после уроков она успела спуститься в метро «Невский проспект», но получила сообщение от Юльки о том, что Шалтай на Садовой. Один, без бабы. Она сделала шаг назад от дверей электрички, опустилась на скамейку. С пять минут смотрела на плывшую мимо массу людей, а потом вскочила и зашагала к выходу в город. Стояла последняя весна ее детства, и жизнь была гораздо хитрее, чем законы физики. В конце концов, профессор Кьяница сидит в политехе уже сто лет. А Шалтай может исчезнуть в любой миг. Она даже не знала его настоящего имени, как не знала имен многих ребят. Да и какие имена, когда есть Тощий, Дырявый, ЧиЧи, Жижа, Мех? Ведь так интереснее. А интересным на Малой Садовой, в конце девяностых превращенной в пешеходную зону со скамейками и причудливым шаром-фонтаном, где во дворах и в окнах легендарного магазина «Парнас» в начале двадцатого века днем и ночью терлась альтернативная молодежь Петербурга, было все: широкие штаны, стихи Лехи Никонова, пирсинг, скейтборды, музыка.

На улице пахло апрелем, и в одном из дворов на детской площадке, как обычно, гулял весь зоопарк их компании. Пили портвейн «Алушта» и обсуждали пост-рок, сидя на поребриках. Маша поздоровалась. Шалтай тоже тусовался здесь, она еще из арки приметила его красную кепку. Маша только столкнулась с ним взглядом и сразу наклонилась к зажигалке: слишком хороши были эти кофейные глаза. Говорили, что он работает на ночном мусорном грузовике, чтобы оплачивать учебу в техникуме. Он был помешан на ню-мéтале, независим и груб. Машу не замечал. А она наблюдала за его диковатостью, злой гордыней, так отличавшей его от других парней, нелепых и несобранных, а увидев однажды, как он взрослым метким жестом сыпанул мелочь местному бомжу Робинзону, Маша влюбилась окончательно.

Сегодня он топтался во дворе один. Может, врут все про его девчонку? Поправил прядь черных волос на лбу. Его кеды были в порядке. По кедам можно легко понять, что перед тобой за тип. Скейтовый «Электрик» – как раз для Маши. Она попросила плеснуть ей портвейна. Выпила один стаканчик. Потом еще один. Во рту стало пряно. Захотелось добавить туда дыма. Закурила. К ней подсел Влад, и они принялись обсуждать утреннее отключение электричества в школе. Похоже, переклинило проводку и в классах замигал свет. Их учительница Галиша застыла с открытым атласом в руках и молча уставилась на потолок, где как цикады гудели длинные, похожие на мечи джедаев люминесцентные лампы. Когда Маша вместе с другими вышла из класса и во тьме зачарованно наблюдала водопад искр, лившийся из щитка в рекреации, ее схватил за руку Ванечка. И пока школа ждала возвращения света, они целовались за вечно отключенным лифтом. С Ванечкой так было всегда. Ванечка был привычный как матрац на даче. Занятно: один и тот же человек – тот же запах, те же шершавые губы, та же белая футболка. Но стоит неведомому реле внутри отойти, и былых разрядов больше нет, убежали навсегда. Прозвенел звонок, она вынула его руку из своих штанов, они глупо разоржались и побрели каждый на свой сорванный урок через толпы визжавших как щенки третьеклашек с лазерными указками.