– Меня зовут Лев Юрьевич Власов. Я юрист первого класса, старший следователь прокуратуры.
Маша молчала.
– Давайте начнем с самого начала. Вы знаете Соловецкую Елизавету Георгиевну?
– Лизу?
– Как понять, Лизу… – Он слегка дернул костлявыми плечами. – Соловецкая Елизавета Георгиевна, ученица школы номер двести тринадцать. Это имя вам о чем-то говорит?
– Речь идет о девочке, которую Маша почти не знает… – встряла мама.
– Тихо, – Власов повысил голос. – Я не с вами веду беседу, – в Машино лицо впился взгляд голубиных глаз.
– С Лизой знакома. Да. – Маша глядела в пол. «Детская комната милиции» – пульсировала у нее в голове угроза учительницы начальных классов, которой та угрожала, как копьем, всякий раз, когда мальчишки разбивали стекло или убегали от группы на экскурсии. Казалось, малейшее шевеление, даже если она оправит кенгуруху, задравшуюся сзади над джинсами, приведет к тому, что он вскочит и схватит ее за грудки.
– Как давно?
– Познакомились… в начале апреля.
– Какого года?
– Этого. Апрель две тысячи четвертого.
– При каких обстоятельствах?
Вопрос повис в воздухе. Мама стояла у нее за спиной. Почему она не продумала ответы заранее? Маша полагала, что ее спросят, посещала ли она концерт, и поведают о судьбе Лизы. Что же теперь делать? Сказать, что познакомились с Лизой на улице? А если он уже допросил и других?
– Мы с Лизой из одной компании. Гуляем вместе…
– Где гуляем? В одной школе, одной секции? Что такое компания? Компания – это объединение по интересам. Разве нет? – Он впервые поглядел на маму. Мрачно, но, казалось бы, ища некоей поддержки. – В мое время, по крайней мере, так было.
– Обычная компания. Тусовка. В центре. – Маша выдохнула. Он взял ручку и стал молча писать в своих бумагах.
– В самом деле? – Власов вдруг хлопнул руками по поверхности стола. – А эпизод, когда брат Елизаветы… гражданин Соловецкий подобрал вас на Приозерском шоссе в три часа ночи, вам что-то напоминает?
У Маши перехватило горло.
– Что вы делали с Елизаветой ночью в лесу, на шоссе? А?
Воцарилось молчание. Маша робко оглянулась на маму. Та кивнула с олимпийским спокойствием.
– Мы были там… На даче у друга.
– На даче? Где эта дача расположена? – Власов взял новый шквальный темп. – А потом пешком пошли в город? А что там со стрельбой? А, Мария? Может, мы побеседуем как взрослые люди? – спросил он резко, и его костлявое лицо заметно осунулось. – Маму задерживаем…
– Стоп-стоп, – вступила мама совершенно хладнокровно. – Я могу переговорить с ней? С глазу на глаз.
– Нет. Вы за дверью недостаточно наговорились?
– Мне хотелось бы убедиться, что нам тут не требуется адвокат.
– Подождите вы с адвокатом. – Интонация Власова стала похожа на капризный рыночный лад. – Дайте ей сказать. Хотите, могу и адвоката вызвать, но ждать придется часа три, при этом я вас отсюда отпустить никуда не смогу. Надо вам это?
– Ладно, – по Машиному телу прокатился озноб. С каждым произнесенным словом ей становилось все холоднее. – Мы ездили на выходные на дачу к приятелю Юре. В Сосново. Добирались на электричке. С Финляндского вокзала. Как раз там мы с Лизой и познакомились. Она пришла как новая девушка Шалтая. До этого я ее не знала.
– Чья девушка?
– Вовы. Одного парня. Шалтай – это кличка.
– Кличка? Как у животного?
– Прозвище. У многих ребят есть прозвища.
– Дальше.
– Лизе не понравилось на даче, и она ушла на станцию. Решила вернуться в город. Электрички вроде еще ходили. Я ее догнала.
