Кросли вздохнул.
– Никак не могу найти подходящих слов для матери. Все хочу написать так, чтобы не слишком расстраивать ее. Но, как не пытаюсь, новости получаются для нее слишком ужасные. Я, видите ли, единственный сын у моих родителей. То, что со мной произошло, будет для них тяжелым ударом. Отец – человек сдержанный, он примет все как мужчина, а мама… – у него чуть дрогнул голос. Видно было, что он очень трепетно относится к матери.
– Что же, они не знают, что вы здесь?
– Нет. Они ничего не знают. Может быть даже думают, что меня нет в живых.
– Какие вы мужчины бываете бессердечные! – воскликнула Элис.
Она была взволнована. Ей стало безумно жаль эту милую, наверняка уже немолодую женщину, которая жила в неведении и, наверное, каждый день молила бога послать ей весточку о единственном сыне.
– Вы просто бесчувственный эгоист! Самая радостная новость для матери – новость, что ее сын жив!
– Знаю, знаю! – он снова вздохнул. – Просто не могу найти подходящих слов.
– Вы могли бы сперва написать свой девушке или невесте, она бы нашла нужные слова и сообщила все вашим родным.
Джон снова рассмеялся.
– У меня нет девушки и нет невесты. Я был самовлюбленным болваном. Я думал, что приду с фронта героем в орденах, закаленным в боях мужчиной. Все девушки будут моими. Я немного присмотрюсь, а потом выберу самую красивую. Вот как я думал. И, конечно, все получилось совсем не так. Впрочем, – он вдруг стал серьезным. – я ни о чем не жалею. Если бы я не попал сюда, я бы не встретил вас…
И он посмотрел на Элис таким глубоким, исполненным обожания взглядом, что она поспешила встать и, сославшись на усталость, удалиться.
Элис много раз слышала признания и объяснения в любви и относилась к ним с улыбкой. Видя красивую девушку, мужчины теряют голову и болтают разные глупости. Они и сами понимали, что это только флирт и не больше. Но лейтенант был не таким. Элис видела, что он всерьез влюбился. Впрочем, он почти никогда не давал ей понять, что влюблен. Только сегодня, когда сказал, что ни о чем не жалеет и еще один раз, когда попросил у нее фотографическую карточку на память.
– Хоть самую маленькую, мисс Барнхем! Я бы сохранил ее на всю жизнь. Я… буду смотреть на нее, когда мне будет особенно тяжело.
– Не знаю, – с сомнением ответила Элис. – У меня есть один снимок. Я сделала его года два назад. Я там совсем еще девчонка. Если вас устроит… Я принесу ее завтра, если хотите.
Он был очень деликатный, никогда не переходил границ, но его взгляды, его смущение, его трепет смущали ее. Она решила, что сделает для него последнее доброе дело и станет избегать его.
Элис написала письмо его матери. Узнала по документам адрес его родителей и написала письмо, деликатное, но прямое. Через несколько дней пришел ответ. Письмо было написано твердой мужской рукой.
«Дорогая мисс Барнхем! Мы с женой прочитали ваше письмо и долго плакали, так как уже отчаялись увидеть сына живым. Вы вернули нам надежду. Моя жена хотела ответить вам сама, но она так взволнована, что вряд ли сможет это сделать сейчас. Поэтому вам пишу я…»
Это было в высшей степени трогательное письмо! Мистер Кросли писал, что сам в прошлом военный врач и хорошо представляет, что пришлось пережить его сыну из-за этого ранения… Он не понимает, почему его сын не сообщил им о себе. Они могли бы помочь ему и облегчить его страдания.
Через три дня мистер Кросли и его супруга уже были в госпитале. И Элис сразу узнала их. Они никак не могли найти палату своего сына и обращались ко всем, кто проходил мимо. Элис подошла к ним, вежливо поздоровалась и сказала:
