– Оп-па! Подержи-ка. – Сидевший на корточках Стеценко протягивал мне конвертик с соскобом кровавого следа.
Я подхватила конвертик, и он принялся за следующий соскоб.
– Как дела? – спросила я, чтобы не стоять столбом над работающим мужчиной.
– Я же говорил, ты слышала? От жизни ничего не ожидающий...
– Чьи стихи?
– Мои. Я теперь стихи пишу.
– Лирику?
– Лирическую неопсихоаналитику...
– С патологоанатомическим уклоном?
– Именно. Однострочную, в крайнем случае из двух строк. Мои стихи оказывают психотерапевтическое воздействие.
– Интересно на кого? Твои пациенты в нем уже не нуждаются.
– Зря ты так. Доброе слово и жмурику приятно. А стихи всем нравятся, потому что короткие. Слушатель не успевает устать. Кстати, как себя чувствует источник этих соскобов? Уже отмучился?
– Типун тебе на язык! Прооперировали.
– Все равно долго не протянет. Ты его допросила?
– Ода!
– Получила ценные сведения?
– Угу. Ничего не помнит. Не только, как его по башке ударили, но и как его зовут. Жену родную не узнает.
– А факт женитьбы помнит? – Стеценко даже отвлекся от ковыряния в полу и с живым интересом уставился на меня.
– Нет, – вздохнула я. – Факт женитьбы из его памяти изгладился. И это при том, что жена рыдает у постели. Очень по-мужски...
– Ретроградная амнезия, – резюмировал Стеценко, наполняя второй конвертик. – В результате травмы головы утрата воспоминаний не ограничивается только периодом явно патологического состояния, но захватывает и предыдущие отрезки времени. Причем, смею заметить, ретроградная амнезия может быть защитным свойством психики – пациент забывает неприятные для него события, к коим, по всей видимости, относится и факт его женитьбы. Может быть, это для него даже более неприятно, чем удар по голове, повлекший тяжелую травму.
– Какой ты разговорчивый, – без удовольствия отметила я. – Под конец рабочего дня меня это утомляет.
– Правда, Сань,– поддержал меня Кужеров, маявшийся без дела. – Лучше стихи почитай.
– Хорошо, – без ложной скромности согласился Стеценко. – Из однострочного:
...И трупное пятно на репутации...
Кстати, ребята! А может, жена его и оприходовала? А он это понял? С чем и связана ретроградная амнезия.
– А что! Вполне! – горячо согласился оперуполномоченный Кужеров. – Я бы с женой этой поработал...
– Вот и поработай, – откликнулась я без энтузиазма.
Расследование представлялось мне совершенно бесперспективным. В моем сейфе пылилось еще с десяток подобных дел прошлых лет. По ним были проведены все необходимые оперативно-розыскные и следственные мероприятия, которые не прибавили абсолютно ничего к тому, что было написано в постановлении о возбуждении уголовного дела: «неустановленный преступник нанес удар по голове неустановленным предметом». И даже расстегнутые на жертвах брюки увиделись мне не странным проявлением загадочного преступного умысла, а попыткой элементарно похитить чужие штаны, неудавшейся из-за того, что наверху от сквозняка хлопнула форточка и напугала разбойников.
– Мария, держи контроль. – Стеценко, во время декламации не прекращавший своей судебно-медицинской деятельности, протягивал мне контрольный смыв с участка пола, на вид не опачканного кровью.
– Спасибо. – Я засунула пакетик в дежурную папку.
– Подожди, не убирай, я надпишу, – бросил мне Стеценко, выпрямляясь.
Я безропотно отдала ему пакетик.
– Шикарную версию ты подкинул, – обдумав сказанное про амнезию, включился в разговор Кужеров. – Все в нее укладывается: баба ему изменяла. Он ее засек; она наняла кого-нибудь его прикончить, а теперь совесть замучила, на грудь ему бросается. А?
