Не став дожидаться, пока кто-то ответит, Юньчжао решился заговорить первым.
– Не обращайте внимания, это просто детская перебранка, – бросил он. – Если бы что-то пошло не так, практически каждый бы это увидел. Если тут кому-то удалось обвести всех вокруг пальца, то он точно не человек.
Когда юноша договорил, в зале раздались смешки.
– Верно, мы все видели. Все эти обвинения – полная чушь, – сказал кто-то.
Стоявшая у окна Фан Цзиньсю развернулась и улыбнулась Цзинь Чуань.
– В самом деле никто не захотел бы связываться с башней Цзиньюнь, – заключила она. – У тех, кто смог открыть здесь игорный дом, явно есть покровители.
Цзинь Чуань тут же бросилась к ней.
– Третья юная госпожа, больше не говорите таких глупостей, – посоветовала она.
А в другой комнате разозлившуюся от этих слов Нин Юньянь кое-как удерживал ее брат.
– Янь-Янь, ты ведешь себя неразумно, я сказал тебе прекратить, – бросил он глубоким голосом. – Ты ведь проиграла не так много денег.
Проиграла не так много денег?
Все девушки мигом опустили головы, а служанка Юньянь тут же разревелась.
– Молодой господин, молодой господин, юная госпожа проиграла очень много денег, – бросилась она на колени.
Ничем хорошим это явно не закончилось бы.
Услышав ее слова, Нин Юньянь вновь обиженно захныкала.
– Меня обманули, обманули! – всхлипывала она.
Нин Юньчжао вскинул брови и посмотрел на стоявшего позади слугу. Тот сразу же все понял и побежал к одному из сотрудников башни, который уже подготовил для него лист бумаги с выписанной суммой.
Слуга даже испугался, когда увидел ее.
– Здесь нет никакой ошибки? – выпалил он.
Мужчина же холодно улыбнулся:
– Можете лично все проверить.
В игорных домах ставки делались с помощью реальных денег либо с помощью официальной бумаги с подписью. Однако в башне Цзиньюнь таких правил никогда не было. Здесь все работало исключительно за счет устной договоренности, что считалось не очень рациональным. В башне Цзиньюнь заявляли, что достойный человек заслуживает доверия и сам должен держать свое слово. Именно поэтому устного заявления было уже достаточно.
Такое правило действовало тут и сейчас. Башня Цзиньюнь, как блюститель высших моральных качеств, относилась ко всем соответствующе. И только в том случае, если кто-то не сдерживал своего обещания, в башне Цзиньюнь его тут же переставали уважать.
Находились люди, которые направо и налево швырялись деньгами, а потом просто отказывались признавать свой долг. Совершенно неожиданно они либо теряли имущество, либо с ними происходил несчастный случай. Поэтому в башню Цзиньюнь приходили исключительно достойные люди.
Услышав реакцию слуги, Юньчжао сразу же остановил его. Какая же сумма там должна быть, что даже слуга потерял самоконтроль?
– Давай сюда, – потребовал он.
Слуга склонил голову и обеими руками протянул бумажку.
Юньчжао принял ее и начал просматривать. Вначале значились имя Цзо Яньчжи и потерянная ею сумма – не более тысячи таэлей. А после нее шла Нин Юньянь.
Сумма потихоньку увеличивалась и увеличивалась. Нин Юньчжао казалось, что по этим цифрам он может прочувствовать настроение своей сестры в те самые моменты: провокация, соблазн, злость, нежелание мириться и, в конце концов, самое настоящее безумие.
Взгляд Нин Юньчжао упал в конец листа бумаги, где красовалась итоговая сумма.
Пять тысяч таэлей.
«Опять пять тысяч таэлей», – подумал Юньчжао, а потом замер. Почему «опять»?
