— Погорячился я, не ной. Да прекрати рыпаться!
— А ты прекрати вести себя как мой папочка! Во всем!
— Я тебе что – то запрещаю?
— Общаться с другими?
— Ну знаешь, будь это реальное дружеское общение я бы и слова не сказал, а тут провокация. Очень, очень глупя провокация, малыш. Но она не нужна, Лен, я же с тобой. Я хочу тебя все время так, что башню сносит, — врезается он в мой живот приличной твердостью, словно в доказательство. – На хрена нам эти игры? Давай я тоже телкам отвечать буду, как тебе такая игра?
Ну уж не-ет!
— Ну может ты и прав, — чувствую, как тело немеет, как желание захватывает, а обида отступает. – Наверное, это глупо было.
— Конечно глупо, малыш. Моя ты глупышка, — шепчет он мне в висок, а я для поцелуя губы подставляю, но он только виска касается. – Погнали домой. А то нам скоро сигналить начнут и требовать продолжения.
Я смеюсь ему в грудь и иду к машине, которая стоит на обочине на аварийке.
В машине я пишу Игорю сообщение, что не смогу прийти к нему на день рождения и тем более общаться, потому что мой парень против. На следующем светофоре отправляю сообщение и показываю экран Кириллу, и он довольно хмыкает. Я тут же убираю номер Игоря в черный список и удаляю контакт, и знаю, что все это время Кирилл внимательно за мной наблюдает. Проверяет… А затем чувствую его руку в своих волосах и тут же приятную щекотку внутри живота. Кирилл массирует мне затылок, а я кусаю губу, сжимая бедра, между которыми уже цунами намечается. С ним всегда так. Одно касание, и я уже на взводе. И я рада, что у нас это взаимно.
— Умница моя, — слышу шепот, сама тянусь к его щеке, целую. Лёгкая небритость его красивой челюсти только сильнее возбуждает. Но обычно он ругается, если я лезу к нему за рулем, когда дразню пальчиками.
Но сегодня похоже он в другом настроении. Или ссора так подействовала, потому что он тянет меня все ниже, мимо губ, к вздыбленной ширинке.
Я даже не пытаюсь противиться, его член как особое лакомство и возможность сделать Кирилла почти ручным.
Я расстёгиваю ширинку, достаю свой леденец из боксеров, каждый раз удивляясь его величине и тому как он в меня помещается. Мягко касаюсь языком самого кончика, слизнув прозрачную капельку. Меня так заводит это, что я еложу задницей по сидению, а потом и во все встаю на колени.
И будь на машине не тонированные стекла, то каждый бы увидел мой торчащий в окне зад, по которому Кирилл несколько раз шлепает.
Но бояться мне нечего, так что я просто обхватываю губами всю головку, чуть сдавливая основание, провожу по стволу вниз — вверх, несколько раз, втянув щеки и слыша гортанный рык где – то сверху.
— Блять, малыш, как же охуенно чувствовать твой ротик. Он чуть сдавливает волосы на затылке, нажимая, управляя амплитудой, с которой я продолжаю. Двигать головой, втягивая член все сильнее, чувствуя, как головка касается неба, как рвется в самое горло.
Он учит меня, а я пользуюсь этим и люблю доводить его до крайней точки, потому что потом он совершенно дикий, целует так, словно сожрать хочет. Но сегодня что – то меняется.
Кирилл не дает мне отдышаться, в какой-то момент нажимает сильно, вынуждая заглотить член до самого горла, несколько раз толкнувшись бедрами так, что член болезненно толкается все глубже.
Я дергаюсь, пытаюсь высвободиться, лью слезы, но он даже не пытается мне помочь, толкается снова и снова, практически совершая надо ртом насилие, словно доказывая, что – то, пока в горло не стреляет горячая струя, и чтобы не захлебнуться, я принимаюсь ее глотать.
