Ловушка по соседству - страница 48

Кирилл отпускает меня. Я откашливаюсь, смотрю на довольного Кирилла зло. Достаю из бардачка салфетки, чтобы протереть рот и стереть растекшуюся тушь…

— Это было грубо!

— Ну минет вообще дело не очень нежное, ну дуйся, малыш. Не удержался.

— Не удержался он. Вот возьму и отлучу тебя от своего тела, посмотрим, как ты запоешь.

Он усмехается, снова коленку гладит, а я тут же по руке его бью. Иногда она просто невозможен. Почему он считает, что может поступать со мной как ему вздумается?

— Малыш, угомонись, а. Все возмещу, как доедем, — сжимает он мое колено, а я пытаюсь обижаться, но у меня не выходит, он всегда говорит именно то, что я хочу услышать.

— Ничего мне не надо. И спать сегодня я буду у себя.

Он пожимает плечами, молчит и очень долго мы едем по пробкам, не сказав друг другу не слова. Но в какой – то момент я замечаю, что едем мы не к дому.

— Где мы?

— Магазин танцевальный. Тебе вроде нужны были новые наколенники и пуанты, твои совсем стерлись.

Я вздыхаю, чувствуя, как меня от благодарности распирает.

Я ведь даже не говорила, лишь упомянула об этом в разговоре с Ниной.

— Кирилл!! Я последнее время не могу до Майи дозвониться, а у меня деньги на карте закончились, представляешь! – кричу я, а он только хмурится.

— Давай в следующий раз если у тебя заканчиваются деньги ты просто придёшь и скажешь об этом.

— Точно? – шепчу я, обнимая его за шею, тянусь к губам, и он преспокойно меня целует.

— Точнее некуда, пошли, глупышка.

25. Глава 25.

*** Кирилл ***

И все-таки врут те, кто говорят, что нервные клетки не восстанавливаются.

Мои уже вернулись на место. Стоило решить проблему с Леной, как я стал спокойнее, появилось чувство уверенности, что я смогу справиться со всем. Даже мой секретарь отметила, что я стал степеннее, а парни перестали дергаться при виде меня.

И я был бы доволен жизнью, трахался и работал, если бы не профессия Лены.

Каждый день я видел, как она занимается дома, как встает на самые цыпочки, чтобы что – то достать из верхнего шкафчика на кухне, или слышал темы, о которых она болтала с подружкой.

Мне не хотелось этого видеть, слышать. Мне не хотелось в этом дерьме участвовать, но сегодня пришлось пойти на уступку и сыграть заботливого мальчика, потому что был груб.

Потому что выбесила своей дебильной попыткой выдрессировать меня и я просто показал, кто в наших отношениях дрессировщик. Но переборщил. Мог сегодня я, мог остаться без десерта. Секс вечером лучшее лекарство от напряжения, которое у меня было. Если я не занимаюсь с Леной сексом, я постоянно хочу с ней поговорить, спросить про этот чертов балет, узнать не болят ли ноги. Последнее время пальцы ее кровят все больше. Надо бы ее к врачу свозить, а пока решил побаловать новыми пуантами. Сам хотел купить, но не смог заставить себя зайти в магазин. И сейчас не смогу.

— Держи карту, я тут подожду, - торможу у входа, протягивая пластик.

— Тут? Но я думала мы вместе…

— Нет, купи все, что нужно. Я вон кофе пока куплю, — ищу глазами кофейню.

Лена еще мгновение хлопает глазами, не понимая ничего, но берет все – таки карточку. Ей действительно нужны пуанты, а я иду за кофе. Сажусь у окна и смотрю на витрину магазина для балерин. Сложно это все...

Моя родная сестра балерина. С самого раннего детства я слышал классическую музыку в нашей квартире, везде видел пуанты, ленточки и пачки. Аня помешана на нем, и в какой – то момент помешался и я. Мне очень нравилось подглядывать за сестрой, смотреть как она растягивается. Я обожал ходить на спектакли, благо мама наша тоже балет принимала, а отца к тому времени уже не было в живых. Я не помню момент, когда увлечение балетом переросло в увлечение сестрой. Но я перестал воспринимать ее как родного человека и стал видеть как объект вожделения. Я дико стыдился этого, я не хотел стать извращенцем, наверное, поэтому возненавидел и балет и сестру. Или обманывал сам себя так долго. В какой – то момент я смирился со своей болезнью и понял, что нужно просто покинуть семью. Иногда я возвращался к мыслям об Ане, о балете, но с возрастом и влитыми в психолога деньгами наступила ремиссия. Я уже могу спокойно находится на семейных обедах, могу общаться с Аней и не чувствую, как представляю ее рядом с собой. И все бы было уже хорошо, но стала расти Лена. И она тоже, как и Аня, болела балетом. И каждый раз, видя ее, исполняющей очередной номер, я ощущал дышащую в спину болячку, которая давно и плотно заросла коростой. И чем ближе была Лена, чем старше она становилась, тем сильнее кровоточила ранка. Снова и снова напоминая о тьме, которая чуть меня не поглотила.