– Давай убежим.
– Убежим? – Инга посмотрела на него заплаканными глазами. – Куда?
– В лес. Прямо сейчас. Я его весь обошёл, все тропы знаю. Там нас никто не найдёт, – ответил он, сжимая её пальцы в своих ладонях. – Я… люблю тебя… – он не спускал с неё глаз.
– И я… люблю тебя… – призналась девушка.
Они смотрели друг на друга и не могли насмотреться. Ничего не существовало, кроме их двоих. Их губы медленно и страстно приближались друг к другу, пока не слились в блаженном поцелуе…
* * *
Наступил рассвет. Мужчина проснулся с первыми лучами солнца. День предполагал быть на редкость солнечным и ясным. Он потормошил едва тлеющие угли и бросил влажный валежник. Трава кое-как разгорелась. Он вылил в железную миску остатки воды из бурдюка и поставил её на огонь. Вынул из-за пазухи свёрнутый мешочек и бросил в миску щепотку душистых трав. Для поднятия духа и от простуды – самое то, ещё мама учила собирать.
К полудню Йозеф ехал по улице небольшого поселения, почти похожего на тот, в котором он был несколько дней назад. Он остановил свою повозку на торговой площади, вынул скрипку, и заиграл.
Душевно лилась музыка, немного с грустью, немного с ностальгией о прошлых временах.
Набежали слушатели, любопытные прохожие останавливались. Сначала один, потом ещё, и вот уже целая толпа собралась. Люди стояли молча, боясь хоть одну ноту спугнуть. Внимали. Кто-то даже слезу пустил, вспомнив о своём житье.
А музыка неслась, смеялась и рыдала, нагнетая воспоминания самого мастера…
* * *
Выбравшись за ворота через потайной лаз, Йозеф и Инга бросились бежать, как можно дальше и быстрей, но уйти им удалось недалеко. Позади раздался топот копыт. Четверо стражников соскочили с коней, окружив беглецов. Сверр нацелил на парня меч.
– Только попробуй его тронуть! – рьяно выговорила девушка.
Обоих привели к рассерженному правителю, который одним махом, опрокинул дубовый стол.
Мать прижала к себе дочь. Ральф Гордый схватил парня за горло и с силой прижал спиной к стене.
– Нет! – выкрикнула девушка и подбежала. – Он не причём. Это моя идея побега. Он был моим стражем.
Воитель отшвырнул парня в сторону, как пушинку.
– Пошли вон! Обе! – Ральф гневно глянул на жену и дочь. – Стража! В темницу его! На рассвете казнить!
– Нет, папа, прошу, – девушка, плача рухнула перед отцом на колени. – Я выйду замуж, за кого ты пожелаешь, только не убивай его. Прошу.
– Вон! – злобно прохрипел отец.
Мать подняла дочь с колен и увела из зала.
Пару часов из темницы раздались звуки скрипки – это было последним желанием осуждённого на казнь. Лилась такая музыка, что злобные охранники прослезились. Йозеф играл бы до утра, но его выпустили из темницы и вывели за ворота.
– Посмеешь вернуться, тебя тут же казнят, – озвучил Сверр приказ конунга…
* * *
Гостевой дом, отведённый важным гостям, охранялся с особой надёжностью. В покои князя вошёл один из его воинов и низко поклонился князю. Зигмунд наполовину лежал среди мягких подушек и жевал яблоко.
– В жизни не видел столько подушек, – улыбнулся Зигмунд. – Южане славно обустраивают свои дома. Эти пришлые тоже наверняка не знают, что с ними делать, – князь откинул одну из подушек в сторону. – Что-то случилось?
– Она пыталась сбежать, – ответил воин.
– Это интересно, – князь подался вперёд. – Одна?
– С каким-то музыкантом.
– Его казнили? – Зигмунд благородно откинулся на подушки.
– Нет. Конунг вышвырнул его за ворота.
