Он знает, чего тот желает. Знает, чего желает она.
Не только молиться. Лили готова отдать тому всё что у неё есть и принять любой дар, какой он ей уготовит. Уже второй год как она заглядывает сюда прочесть одну из самых длинных, самых ярких молитв о любви к Спасителю и позволить Александру прочувствовать на себе эту любовь.
– Только твоя любовь поддерживает его, Лили, – он не сводит с нее глаз, когда руками пробирается под длинную юбку. Не в силах разорвать зрительный контакт, она послушно раздвигает ноги. – Ричард уже несколько лет как забыл о том, что значит по-настоящему, искренне верить.
Пальцами, будто щупальцами, он проникает внутрь неё, и она подмахивает ему бедрами. Приоткрывает губы, тяжело и часто дыша, цепляется за высокий, наглухо застегнутый воротник мантии, когда в отчаянии тянется за поцелуем. Его губы холоднее её собственных, а язык кажется нечеловечески длинным – она едва не задыхается, когда он проталкивает тот ей практически в глотку.
Снова и снова отдаваясь ему на жестких скамьях, в тесной исповедальне или у алтаря, Лили представляет себя в объятиях самого Спасителя. В фантазиях тот смотрит на неё теми же ярко-зелеными глазами из-под черной толщи воды.
– Кроме тебя, Лили, – шепчет он ей на ухо и прижимает к узкой деревянной скамье, заставляя обхватить его ногами за талию, – никто не понимает, насколько на самом деле могущественен наш владыка. Он всегда рядом.
Сейчас Лили кажется, что он к ней так же близко, как сам Александр – сливается с её телом, часто и размашисто толкается внутрь, ловит срывающиеся с губ стоны. Те эхом отражаются от высоких, сводчатых потолков часовни, и – она уверена – заставляют дрожать стеклянный витраж.
Пальцами она касается его светлых волос – то крепко сжимает их у самых корней, то тянет на себя за кончики. Они липкие, словно покрытые слизью. Или ей просто мерещится? Перед глазами пляшут цветные пятна, а длинные темные щупальца на витраже двигаются внутри освещенной солнцем пятиконечной звезды.
Пусть он заберет всю её любовь.
– Ты чувствуешь, Лили? – зеленые глаза сияют ярче полуденного солнца.
– Да-а, – одними губами выдыхает она. Застилающий сознание туман выхватывает из реальности лишь самые яркие пятна, Лили чувствует пульсирующее между её разведенных ног желание и чужое горячее дыхание.
– Наш владыка любит тебя в ответ, – и этот шепот сводит с ума.
Она выгибается под ним дугой, почти кричит, впивается ногтями в деревянную поверхность скамьи. В скольких местах та уже исцарапана? Много месяцев назад Лили перестала считать.
Хвост её окончательно растрепан, волосы спадают на покрытое испариной лицо, а длинная юбка задрана до самой груди. Лили выглядит изможденной, уставшей и счастливо улыбается, а Александр будто и не выдохся даже. Он застегивает и поправляет свою одежду, приглаживает чуть растрепавшиеся волосы и вновь берется за книгу.
Лили стыдливо одергивает юбку и садится с ним рядом. На самом деле ей вовсе не стыдно. Спаситель любит её в ответ – эта мысль окрыляет сильнее любой другой. И поведение Александра вовсе не огорчает.
Тот, как человек истинной веры, просто умеет себя контролировать.
– Сегодня особенный день, Лили, – говорит он на прощание, когда она поворачивает ключ в дверях часовни. – Ты ведь знаешь об этом?
– Сегодня очередное семейное собрание.
– И оно – особенное, – Александр улыбается, и впервые за эти годы она не может понять,
