Ложь в двенадцатой степени - страница 52

Вот и с Нортоном получилось небыстро, но продуктивно. Старик с удивлением обнаружил, что вместе с просящими и требующими безликими тенями к нему заходит кто-то чуткий и не обделенный пытливым любопытством. Этот кто-то вскоре оформился в девушку в кофте с черными звездами. Она не смеялась и не кривила уголки губ в борьбе с предательской ухмылкой при виде перьев и чернил. И порой так забавно пыталась умничать на академические темы, что Нортону хотелось поправлять ее, по преподавательской привычке донося правильный вариант. Девушка даже не противилась и была неожиданно открыта для впитывания знаний.

Старик разглядел в Хельге личность, а дальше пошло как по нотам. Мантисс все больше завоевывала его внимание атипичностью и вежливостью. И сам Нортон открылся для нее с новой стороны, стоило забраться под скорлупу ореха. Он оказался не таким уж ворчливым, а грамотная речь ставила его почти на один уровень с мастером повествования Марком Вейлесом. Мантисс шутила, что стариков в этом заведении увлекательно слушать.

Нортон был своего рода зеркалом для Хельги. Не сразу она заметила, что в вопросах избирательности, по сути, не отличалась от него. Она мало контактировала с работниками верхних этажей, а также не позволяла некоторым сотрудникам минус второго втягивать себя в беседы. Исключение составляли встречи с Мантисс как с психологом. В каком-то смысле коллеги тоже были для нее лишь набором любопытных черт и загадок. Это стало неожиданностью для Хельги, веровавшей в собственную открытость. А на деле она подсознательно искала общества тех людей, которые были сильны и чем-то интересны. Даже подставившая ее Лесси, со всеми пороками, оказывалась цельной фигурой с любопытными чертами характера. Свой маленький круг знакомых Мантисс уже почти создала, оставался последний пункт.

Разрешат ей войти в комнату со стеклянной стеной?

– Зачем ему просить о таком? – подперев подбородок ладонями, произнесла Хельга. – Неужели из-за скуки?

Она нарочно подгадала, когда в офисе останутся оба доктора, чтобы услышать разнообразные мнения.

– Очевидно, – пробубнил Амберс, не глядя на говорившую. – А зачем Двенадцатый просит принести ему «Бремя страстей человеческих» Моэма? Или рассказать о самом большом кошмаре в жизни (шутник, лучше бы в зеркало посмотрел)? Все одно – скука.

Кондиционер шалил, и в помещении становилось душно. Этот кабинет, как и большинство на минус втором этаже, казался тесноватым. Впечатление усиливали громоздкие шкафы и три рабочих стола. Прибавить к картине дешевые энергосберегающие лампы, плиточный пол и отсутствие окон, и получится типичный кабинет отдела.

– Я бы, пожалуй, не был столь категоричен, – качнул головой Уильям. – Предугадать течение мыслей МС бывает непросто. У его просьбы может иметься скрытый мотив.

– Какая разница? Даже со скрытым мотивом все закончится как всегда: он устроит спектакль, повеселится, а потом ему вновь наскучит, и он попросит Мантисс уйти. Но если он не получит своего, все может стать еще хуже.

Амберс день ото дня впадал во все большую меланхолию и злость. Он огрызался по малейшему поводу и часто отмалчивался, когда требовалось его участие в разговоре. Хельга видела, что Стива тоже снедали противоречия. Он имел представление, что будет, если уступить МС, и ужасно не хотел идти у того на поводу. Что может быть приятнее, чем обломать мастера манипуляции? Да вот не могло все складываться по желанию простых смертных. Нет, МС никогда не позволил бы суровым ученым навешивать запреты, не отомстив им за непослушание. Хельга догадывалась, что обитатель минус второго изводил докторов тем сильнее, чем непоколебимее они стояли на своем. И Амберс начинал уставать.