– Я увидела внутри коробки, потому что поверила вашим словам о складе. Но если я буду ожидать внутри прилавок с мороженым, я увижу его? – у Хельги появился десяток идей, и все хотелось проверить. – А если оставить внутри, например, зонтик, он так и будет там лежать? И как пространству, не обладающему разумом, удается проникать в наше сознание? И что будет, если человек, который всегда ждет комнату в секторе «С», пойдет в компании человека, который постоянно видит эту комнату в секторе «В»? Она появится перед ними, разрушив представления первого, или нет, повлияв на представления второго?
– Я не знаю всего этого. – Уильям выставил перед собой руки. – Правда, Хельга, не имею ни малейшего понятия. Можешь попробовать что-нибудь из своих идей. Потом расскажешь мне. Я предпочитаю игнорировать эту аномалию, потому что практической пользы в ней не вижу, а дел и без нее хватает.
– Как же так? У вас появилось лишнее пространство, свойства которого недостаточно изучены, но это не значит, что его нельзя использовать!
– Оно слишком нестабильно, чтобы изучать его, – покачал головой доктор Траумерих. – По крайней мере, сейчас мы ничего не придумали для упрощения задачи. Пока карманное измерение не влияет на нашу реальность, а сама комната не выходит за пределы минус второго этажа, не вижу смысла что-то менять. Идем, мы еще успеем сделать массу полезного за оставшиеся полтора часа работы.
Любопытство оранжевой лампочкой зажглось в душе Хельги, и ей даже стало жаль потерявшееся на его фоне чувство удовлетворения от достижения цели. Ей пока не особо хотелось думать об МС и скорой встрече с ним, хотя странно: она ведь столько раз воображала, каково это будет, особенно в последние дни. Уильям тоже, казалось, ждал бурной радости и присматривался к подопечной, но кроме спокойного принятия новости и возбуждения от правды о комнате не смог бы ничего разглядеть.
Зато на другой день пришло то самое осознание неминуемого. Мантисс испугалась собственного хладнокровия и принялась чертить в блокноте, что и в какой последовательности делать, говорить, думать… Потом сминала листки и со злостью швыряла их на стол. Бесполезно пытаться подготовиться к встрече с МС. Хельга полагала именно так, а вот что на самом деле… Возможно, она гиперболизировала давнего знакомого, приписывала ему качества, которыми он в реальности не обладал. Все эти страшные воспоминания и рассказы пониженным голосом внушили Мантисс, что она идет на встречу чуть ли не с древним могучим божеством, которое ограничено физически, но имеет почти бесконечную власть над людским разумом. Многие факты опровергали это заблуждение, да и сама Хельга недавно размышляла, что МС не может быть воплощением зла. Однако у нее не получалось отделаться от приставучей мысли, что следовало на всякий случай готовиться к худшему.
Сидя на бархатном красном диванчике в гостиной, девушка кусала пальцы. Доктор Траумерих предупредил ее, что вход к МС – все равно что поход на исповедь. Нравится или нет, но грешнику приходится признаваться в проступках. А если он всеми силами старается скрыть грехи, МС видит их тем отчетливее, чем рьянее они утаиваются.
– Ребенком ты была чиста, и ему было трудно уличить тебя в чем-либо, – наставлял Уильям. – Но сейчас за твоими плечами опыт прожитых лет, вместе со всеми разочарованиями и промахами. Не пытайся отказаться от них. Лучший способ защититься от нападок МС – это принять ошибки прошлого и простить себя. Отпусти груз вины. Преврати обиду на неудачи в мысли о полезном опыте.
