«Мерзавцы! Все им мало!» – пробурчал он себе под нос, убирая телефон в карман узорчатого халата. Сколько Марта его помнила, он всегда питал слабость к экстравагантным вещам.
– Здравствуй, Марточка. Родные пенаты решила навестить? – рассеянно сказал он и погладил ее по плечу.
– Привет, пап! – Она чмокнула отца в щетинистую щеку. – Что происходит?
– Вот, полюбуйся! Каковы, а? Ох, подлецы! Это же уму непостижимо! – Он потряс перед ее носом бумажкой с синей печатью.
– Что это? – удивилась она.
Он махнул рукой и ушел в сад медитировать.
Изучая изрядно помятый документ, Марта с легкостью представила, что произошло за несколько минут до ее появления. Евгений Маркович Сорокин открыл почтовый ящик, достал письмо, аккуратно вскрыл конверт, прочитал послание, скомкал его, расправил, позвонил по указанному номеру, разбушевался. А у папы слабое сердце и впечатлительность! С официозом, присущим деловой переписке, сообщалось, что граждане Сорокины Е.М. и М.Е. незаконно пользуются земельным участком в 10 соток, на котором расположено строение 100 кв. м, находящееся в их собственности. Убедительная просьба освободить самозахваченную землю в двухнедельный срок, а вот с постройкой, граждане, можете делать все, что вздумается. Счастливо оставаться!
Бред какой-то, пожала плечами Марта, мы же не улитки, чтобы домик на себе с места на место переносить. Здесь какая-то ошибка. Она перечитала адрес отправителя: Комитет имущественных и земельных отношений. Контора серьезная, но ошибаться могут все. Вот сходит в этот комитет и непременно разберется. А сейчас надо успокоить папу, и она пошла за ним в вишневый сад.
Вернувшись через полчаса (под старыми вишнями они с отцом поспорили о принципах ницшеанства, его всегда успокаивали подобные диспуты), Марта хотела забрать злосчастное письмо. Куда же оно подевалось? С собой не брала – к чему огорчать отца еще больше. Здесь же, на лавочке, и оставила, ветерок, наверное, унес дурные вести. Чемодан, про который она напрочь забыла, ожидал ее у самой калитки. Как нехорошо с Топаловым вышло! Даже слова благодарности не сказала, а человек потратил на нее свое рабочее время. Хоть начальник у него и лояльный, но всему есть предел. И Марта понадеялась, что непутевому однокласснику из-за нее сильно не влетит.
Вторую половину дня Марта, вооружившись веником и тряпкой, гоняла пыль по комнатам. Папа про старый домик в Липках не забывал, наведывался частенько, то в выходные заглянет, то на каникулах в колледже, но хозяйством не утруждался. (В остальное время проживал в общежитии при учебном заведении.) Марта бывала изредка, не любил Темик подолгу задерживаться в родном городке. «Трясина засосет», отшучивался он. А ей в суете мегаполиса не хватало и терпкого, сладковатого запаха липы, и чая, настоянного на листьях смородины, и волшебных закатов, и звенящей тишины…
Дошла очередь до «кладовки», так назывался чердак, который на протяжении нескольких десятилетий Сорокины забивали хламом и весьма в этом преуспели. Начала Марта с железного стеллажа. Потянула пакет с верхней полки, и к ее ногам бухнулась ободранная картонная коробка, заклеенная крест-накрест скотчем.
Внутри лежали пожелтевшие вырезки из старых газет, пустой портсигар с изображением императора Николая II, пара мужских рубашек и тетрадь в кожаном переплете. На обветшалой обложке прочла:
Дело о масонской ложе Белаго мопса
