Подготовка к операции приходила весьма напряжённо. Меня несколько дней таскали по больницам, водили на анализы, кололи уколы. Иногда, мои нервы откровенно не выдерживали и случались сильные истерики.
Так, один раз, когда мы сидели в очереди к кардиологу, я настолько вымотался, что начал громко кричать прямо там, в коридоре. Причём кричать так, как никогда. От боли. От непонимания. От всего.
Мэджик, сидящий со мной очень сильно офигел и сразу начал меня обнимать.
– Тихо, Мамаду. Ещё немного и мы будем дома. Будем играть, гулять и читать книги. Любые. Только успокойся – и у него получилось меня успокоить. Быстро и без проблем и лишних нервов.
Вообще, братья в этот момент помогали мне не сойти с ума. В этот период, они проводили время со мной больше времени, чем обычно. Столько внимания получил, что ёмае, на пол жизни хватит.
Они тоже нервничали и старались меня не волновать, радовали и рассказывали о том, что происходит в их жизни.
А в предоперационный день, меня положили в больницу. Со мной ещё поехал Хонор, у которого пока выступления не планировались и вообще в театре был отпуск и он решил присмотреть за мной.
Этот день мне не очень понравился. Точнее вообще не понравился. Неудобная кровать, надоедливые медсёстры. Постоянные крики детей из других палат. Это так непривычно.
Спасали только книги, которые себе на телефон скачал Хантер (второе имя Хонора). Он читал мне их, если вдруг случалось так, что мне хотелось заплакать. Или просто, чтобы скоротать время. Читал он очень красиво и его спокойный голос заставил меня забыть о том, где я нахожусь и то, что со мной что-то не так. Мне стало спокойнее.
Что можно сказать про этот день? Один ад и ничего хорошего. Ночью тоже было спать невозможно.
Весь день, меня кормили и поили по времени. Только вечером запретили строго настрого давать мне еду и напитки после 12 ночи. Что-то там связанно с наркозом, чтобы плохо не стало. Ну и как мне продержаться без еды и питья? Это будет невозможно.
И я был прав. Целый день у меня от жажды драло горло, а желудок пел мне песни, умоляя меня поесть. Бедный Хонор извел все свои нервы, пытаясь объяснить мне, что так надо и что потом всё будет хорошо.
После обеда, ко мне пришли медсёстры, чтобы увезти меня в операционную комнату. Хантеру разрешили сопровождать меня до самой операционной.
Брат держал меня за руку и тихо шептал разные слова, которые хоть как-то меня поддерживали в этот момент. Я видел, что ему тоже было страшно, но он держался ради меня. Чтобы мне было не так страшно.
– Всё будет хорошо, Мамаду – тихо прошептал Хони, когда мы стояли у дверей в операционную – ты только держись, малыш. Только держись.
И он ушёл обратно в палату, а меня завезли в холодную комнату, с аппаратурой и большим операционным столом. Ко мне подошла женщина анестезиолог и посмотрев на меня сказала:
– Положите его на стол, аккуратно только
