Тетка оттерла господинчика в сторону и по-деловому проинформировала нас, что гражданин прибыл из Америки, у него, помимо нас обширная программа на сегодняшний день. У него запланированы еще две встречи.
– О, это не к нам, это в “Красный Крест” к Татьяне Петровне, – быстро
сориентировалась Люська. – Но у вас ничего не получится. Вы опоздали, – Люська всхлипнула.
– Как опоздали? – тетка в недоумении поднесла к уху часы.
– Так, опоздали. Она внезапно умерла.
Пока переводчица раздумывала, как бы потактичнее донести неожиданную информацию до иностранного гостя, в коридор из конференц-зала высунулся огромный небритый тип в синем комбинезоне, жестами и нечленораздельными звуками привлекая наше внимание. Обращался он в основном к кругленькому. Тот оказался понятливым и быстро скрылся в конференц-зале, через минуту появившись оттуда вместе с небритым типом и носилками. Тело на носилках было закрыто черным полиэтиленом, но мы-то прекрасно знали, кто там.
– Вот ваша Татьяна Петровна, – скорбно вздохнула Люська.
– Но почему Татьяна Петровна? – растерянно спросила переводчица.
– Кто же знает? Все под Богом ходим. Сейчас как раз полиция разбирается, свидетелей опрашивают.
Волшебное слово “свидетели” подействовало моментально, и тетка выскочила на улицу вслед за кругленьким господинчиком и за небритым типом. Те уже грузили носилки с телом в санитарную машину. Она ухватила кругленького под руку и потащила его к воротам, тараторя на ходу.
Из подвала появилась оживленная группа молодежи. Сопровождавший их сотрудник полиции так же активно участвовал в беседе. Он даже дружески похлопал по плечу того, который в кепочке. Чувствовалось, что он и Ангелинку хотел похлопать, но в последний момент сдержался. Молодец. Я как-то случайно увидела, как в супермаркете один парень не сдержался и слегка приобнял сзади Ангелину. А может это была Кристина? Так девушка, не разворачиваясь, мастерски дала ему локтем под дых, одновременно наступив каблуком на ногу. Все произошло так быстро, что никто ничего и не понял. Я стала свидетелем представления только потому, что случайно смотрела в ту сторону. Потом я наблюдала за тем, как девушка утешала пострадавшего, который оказался вовсе даже не посторонним насильником, а давним знакомым. Он, видите ли, просто хотел поздороваться. Что поделаешь, иногда только таким образом и можно привить хорошие манеры.
– Всюду жизнь, – философски заметила Люська, критически разглядывая компанию.
Нам, наконец, разрешили разойтись по домам. Девушки прошли в комнату собраться, а молодые люди остались ожидать их в коридоре. Причем молодые люди теперь выглядели несколько озабоченно и озадаченно. Они интенсивно листали разговорник. Наконец, видимо, отчаявшись найти там нужные слова, один из них обратился к Стасику.
– Плиз, хелп ми… Тат-и-а-на Пьет-ров-н-а! Т-ат-и-а-на Пьет-ров-н-а! – дважды по буквам повторил юноша.
– Не понял, – напрягся Стасик.
– Т-ат-и-а-н-а Пьет-ров-н-а, К-р-а-сэ-н-и К-р-и-э-ст, Мьи-с-и-йа. – упорствовал юноша в кепочке, патлатый согласно кивал.
– Это не женихи, – в ужасе прошептала Люська.
Стасик тем временем из кожи вон лез, пытаясь объяснить иностранцам, что же произошло с их Татьяной Петровной. Такие слова, как “умерла”, “скончалась”, “преставилась” и уж, тем более, “приказала всем долго жить”, отклика не нашли – гости в ответ продолжали только бессмысленно таращиться и судорожно листать разговорник. Стасик не успокаивался: приложив руку к груди, он душераздирающе застонал и картинно упал на пол. При этом он постарался придать своему лицу выражение, максимально напоминающее Татьянино лицо на смертном одре. Надо сказать, ему это удалось. Иностранные мальчики превратились в два соляных столба, а вышедшая из комнаты Анна Ивановна рухнула без чувств прямо на Стасика. Опять Содом и Гоморра!
