Лучший из нас - страница 3

– Как вас пропустили с таким багажом? Его следовало сдать в аэропорту! Но седой и ее не слышал. За то время что они боролись с багажом, я успел отправить весточку с телефона домой, краем уха выслушивая ругательства и проклятия нетерпеливых людей.

– Может быть, ты им поможешь? – Обратилась ко мне Софи.

– И не подумаю. – Ответил я.

– Может быть, попробовать поставить сумку продольно. – Добавлял огня Майкл.

Стюардесса бросила ему свой презренный взгляд.

– Марсель помоги им, – скомандовала Софи.

– Вот еще. – Ответил я ей. – Их и так здесь все ненавидят, еще и на меня подумают.

– Ну и что? – удивилась Софи.

– Эй, ну что так долго то? – Негодовали люди. – Что за кретин там застрял?

– Вот видишь? Люди уже взвинчены. – Добавил я.

На что Майкл поднялся с кресла и вот уже втроем они с горем пополам запихнули тот злополучный чемодан в полку, позволив остальным пассажирам сесть на свои места.

Наконец мы взлетели, за иллюминатором быстро стемнело и когда огни ночного города были позади – на достаточной высоте пилот дал разрешение отстегнуть ремни. Затем, спустя полтора часа, стюардесса прошла по салону и выдала нам на ужин сэндвичи с курицей или же с овощами на выбор, так же из напитков нам были доступный чай либо кофе, после стюардесса предлога желающим пледы и на этом ее работа пока была кончена. Кухня находилась в носовой части, а туалет в хвостовой части самолета там же была часть тяжелого багажа, остальной хранился в днище, прямо под нашими ногами был специальный багажный отсек. После того как все подкрепились в салоне стало становиться шумнее, студенты ходили по салону и громко болтали, раздражая остальных пассажиров. Майк и Софи мило беседовали, она положила голову на его плечо, а он застенчиво прикоснулся щекой к ее макушке. В самолете горел тусклый свет, склоняя пассажиров ко сну, но студенты и не думали успокаиваться, в них бурлила молодость.

Соседнее место со мной оказалось пустым, за спиной сидело всего пару человек, от безделья я подсчитал что всего в самолете летело около тридцати девяти человек, в дальнейших сводках эта цифра оказалась правильной. Мое место оказалось позади красивой кареглазой девушкой в рубашке цвета хаки, я прислонял голову к спинке ее кресла и чувствовал прекрасный аромат мягких духов, она как обычно сидела в наушниках, наклонив голову к иллюминатору, и была ни для кого не доступна. Слева сидела Софи и Майкл, перед ними седой старик с женой, а перед ними шли ряды студентов до самой кабины пилотов. Упитанный парень в своей красочной майке «HOLLEYFOOD» сидел позади меня, через ряд пустых кресел у окна и продолжал читать свою фантастическую книгу. В иллюминаторе все труднее, что-либо разглядеть и разговаривать было не с кем, Майк показывал сестре фотографии на камере, а она уже дремала, свет от экрана фотоаппарата падал на ее милое лицо. Я остался наедине со своими мыслями.

Мне вдруг вспомнилось, что помимо пьесы у меня когда-то была мечта написать книгу по теме мне близкой. Книга о человеке оказавшимся совершенно одним в огромном мегаполисе, один посреди пустых улиц и домов, брошенных машин, своеобразный постапокалиптический мир. Мне нравилась тема одиночества, я ставил себя на место своего героя и представлял, чем бы мог заняться, что бы я делал в таком случае. По вечерам, когда меня не отвлекала учеба, приходилось буквально заставлять себя писать, десятки раз переписывать одну и ту же строчку, быть более правдоподобным, реалистичным, но дело тянулось вяло. Минул год, может больше, а может меньше – те рукописи лежат у меня на столе, шедевр юного гения. К черту его! Это мертвое творение, если автору на него плевать. Ох сколько таких работ мной загублено – с самого раннего детства я предпринимал попытки к написанию книг, и мое молодое воображение рисовало уйму фантастических историй, по которым явно могли бы снять в штатах фильм, но вот как только дело дошло до самого процесса, оказалось что не так то легко изобразить все что находилось у меня в голове. Все повторялась каждый раз одинаково. С каждым днем я брался за свои творения все реже и реже, работа становилась тяжким бременем и обузой, которую я не мог окончить. Вечером ложась спать, ты уговариваешь написать хотя бы две строчки, которые будут казаться огромным толчком к успеху, но нет, не все так просто и ты засыпаешь с чувством тревоги и того что делом, которым ты решил заняться – гиблое, и нет у меня никакого таланта.