– Что-то
мне после таких разговоров выпить захотелось, – вздохнула Клюшева.
–
Ленчик, напомни, а когда тебе этого не хотелось? Перетопчешься, завтра на
работу. Пахать, пахать и пахать, как завещали всем, на кого миллионер не
свалился.
– А мы
немного, осадочек смыть, чтоб спалось веселее, кошмарики-комарики не снились.
Кто за?
– Тот
валит на …, искать другое место для пьянки.
Я поддержала Наталью и внесла лёгкую
корректировку в её решение: валят все, не туда, куда она направила, просто по
домам, или к кому-то из них, если ещё не наобщались, а у меня дела и визит к
матери на вечер. К матери я собиралась на следующей неделе, но сейчас мне
хотелось остаться одной и не хотелось, но почему-то требовалось, пройтись по
городу.
Контраст ощущений получился ещё тот. Снаружи
буянил мороз, кусал за щёки и пробирался под куртку, внутри нервничал феникс,
обдавал горячими волнами и будоражил магию. Началось это не сразу, сперва
против внеплановой прогулки Луч ничего не имел. Волноваться он начал, когда я
повернула за угол и почти в стиле Лескиной высказала пару нелестных, хоть и не
таких крепких, слов вслед пронёсшемуся на приличной скорости автомобилю. А в
чём я была не права? Гонять по гололёду, да ещё и въезжая во двор жилого дома,
нормальный человек не станет, мало ли, кто может оказаться на дороге, время ещё
не позднее. Саму машину я не разглядела, только рёв мотора и слепящий свет фар,
резанувший по глазам, успевшим привыкнуть к густому сумраку.
Зимой темнеет рано, а по причинам, известным
лишь неизвестному кругу ответственных лиц, фонари в нашем дворе зажигались не
ранее восьми вечера, а до них из двора получался этакий мрачный колодец, скупо
подсвечиваемый из прикрытых шторами и жалюзи окон. Уже с осени активные жильцы
дома начинали борьбу с «вечной темнотой» и бегали по квартирам, собирая подписи
под очередной петицией, призванной изменить существующий порядок. Петиция
отправлялась куда-то, где пропадала бесследно со стандартной резолюцией
«Принято к рассмотрению», но «принято», как и «рассмотрено», далеко не всегда
означают «исправлено» и порядок продолжал существовать, фонари продолжали не
включаться, а жильцы трёх домов, образующих стенки колодца, продолжали
костерить весь круг теоретически причастных к этому ответственных лиц и
блуждать в темноте.
В центре города таких проблем не
существовало, тут освещение работало на полную катушку, но прохожих всё равно
было мало, не прельщали их прогулки по внезапно ударившему морозу. Я сама не
понимала, что заставляет меня брести по полупустым улицам и уговаривать
феникса:
– Мы
только немножко походим, посмотрим и домой. Правда, Луч, совсем-совсем недолго!
Луч на уговоры не поддавался и продолжал
волноваться. За компанию с ним волновалась магия, горячила ладони, покалывала
кончики пальцев, просилась на свободу. Я никогда не использовала свои
способности ни при ком, кроме Дюши, если только случайно, об этом тоже
предупреждала Ребекка Ивановна: не зарисовываться без крайней необходимости, но
сейчас не удержалась, сама поддалась общей нервозности и поставила щит от
непонятной опасности, а заодно – от ветра и мороза. Феникс немного успокоился,
выбрался на плечо и, воинственно встопорщив хохолок, рассматривал всех
встречных. И я рассматривала. Нет, сначала высматривала, потом рассматривала.
Высматривала, соответственно, теней, рассматривала тех, к кому они прицепились.
