Тени приползли следом, вели себя скромно,
сливались со стенами и усиленно делали вид, что их тут нет. Но при этом они
были, и от того, что притащила их к Дюше я, становилось тоскливо и тяжело на
душе. Он это понимал, успокаивать не пытался, просто пообещал открутить голову,
если я из неё эту чушь не выброшу. Знать бы ещё, как это сделать. Не
выбрасывалась она, наоборот, заставила многое передумать. Например, не моя ли
вина во вспыхивающих время от времени скандалах и склоках среди знакомых?
Раньше я не обращала на это внимания, теперь понимала, что запросто могло быть
так. Ведь на стадионе всплеск агрессии произошёл именно тогда, когда туда
стеклись десятки пустотников, и нужно быть полной идиоткой, чтобы не уловить
связь между этими явлениями. И того, что кто-то из ползущих за мной нашёл себе
по пути «донора» исключать было нельзя. Причиной скольких «присасываний» я
стала?
Лучу такие выводы не нравились, он
недвусмысленно и очень убедительно доказывал глубину моих заблуждений. Айкала я
регулярно, соглашалась, что не права, и продолжала сомневаться. Самая большая
проблема была в том, что спрятать от феникса свои мысли невозможно, и, если бы
его ожоги оставляли следы, боюсь, за меня не взялся бы ни один пластический
хирург. «Чушь» оказалась на редкость упорной и покидать мою голову не
собиралась даже под давлением таких веских и жгучих аргументов.
Ещё более упорным было непонимание самой
себя и своей реакции на незнакомого мужчину. Он не потеснил в моём сердце
Принца, совсем нет, это было что-то другое, чему не находилось ни малейшего
объяснения. Против этих размышлений Луч не возражал, не обжигался, но и не
давал никаких подсказок. Зато всегда охотно поддерживал в желании открыть окно,
смотреть на Принца нам обоим нравилось.
За эту неделю Дюша разработал теорию, что
магию, как и всё прочее, нужно развивать. Приблизительно, как тренировки у
спортсменов: если занимаешься, становишься сильнее, если бросаешь, застываешь
на одном уровне, в лучшем случае, в худшем – слабеешь. По его мнению, что-то
подобное произошло со мной, все эти годы мой практически неиспользуемый
магический потенциал застаивался и расслаблялся, а потому был совсем маленьким,
и это требовало немедленного исправления. Мы оба ждали, когда я восстановлюсь,
чтобы опробовать его теорию на практике. Но первым на очереди после
восстановления стоял обратный обмен, и причин для этого имелось сразу две: оставлять
вакуум на остановке было нельзя, а я на себе испытывала, что чувствуют люди с
амнезией. Неприятное чувство: точно знаешь, что у тебя было что-то, на месте
чего осталась пустота, но даже понять, что это, не можешь. Представить себе,
что эти ощущения сходны с теми, которые оставляют после себя тени, я боялась,
амнезия была проще и… спокойней.
В последний день моего пребывания у Дюши я
познакомилась с его девушкой. Появилась она в Дюшино отсутствие, обеспечив мне
изрядный шок. Первый раз на моей памяти он дал кому-то ключи от квартиры, я –
не в счёт. Как она вошла, я не услышала, задумалась, плюс – музыка, вроде бы,
играла не громко, а звук открывающейся двери заглушила, и о том, что моё
уединение нарушено, Луч сообщил, причём, с явным удовольствием, гостья ему
понравилась. Мне тоже. Сначала внешне. Симпатичная, нежная, тоненькая, но не
субтильная, а такая, изящная. Рассматривать в упор незнакомую девушку было
совершенно невежливо, но я с минуту именно этим занималась, видимо, эффект
неожиданности сказался. Она ни капли не смущалась, устроилась в кресле и
отвечала тем же, рассматривала меня. Первой конструктивной мыслью, пришедшей в
мою голову, было опровергнуть мысль, закономерно пришедшую в её голову. Ведь
логично же предположить, что, застав неизвестную даму в квартире парня, с
которым, опять же логика, вытекающая из её свободного сюда вхождения, связана
очень близкими отношениями, подумать она должна была не самое лучшее.
