– Ты
здесь? Луновая, твою мать! Слов нет!
Паузой, пока они не нашлись, я успела
воспользоваться для срочного оправдания:
– Я тебе
звонила, ты должен был думать, что я у своих.
Дюша от таких аргументов разве что зубами не
заскрипел, а вдохнул и выдохнул так, что мне захотелось немедленно закопаться
под одеяло, как в детстве, когда оно казалось весьма надёжной защитой.
– Думал,
пока не проверил. Какого лешего у тебя телефон выключен? Ты на кого похожа,
зелень ультрамариновая?
Последний вопрос меня сильно озадачил и
требовал немедленного прояснения, осторожного, пока мне что-нибудь другое не
прояснили.
– А
такая бывает? Ультрамарин не зелёный.
–
Бывает! – отрезал Дюша и для подтверждения затащил меня в комнату и развернул к
зеркалу. – Ну, как?
Ой… Много как. Во-первых, я так и не
вспомнила снять куртку, и разулась почему-то наполовину, в смысле, на одну
ногу, другая так и была в сапоге. Во-вторых, да, ультрамариновая зелень бывает,
на моей физиономии водится, ничего так оттенок, даже симпатичный, но абсолютно
не присущий человеческой коже и смотрящийся на ней, мягко говоря, неуместно, и
красные от слёз глаза эту неуместность отлично подчёркивали. Можно было бы ещё
и «в-третьих» рассмотреть, но одновременно с вытряхиванием из куртки и
водворением меня на диван уже прозвучало:
–
Рассказывай!
Рассказала я урезанную версию событий.
Почему пришло такое решение, не знаю. Нет, частично знаю. Про мужчину,
подвозившего меня к дому матери, говорить я просто не могла, сначала нужно было
разобраться в себе. А вот почему промолчала про Луча – загадка, но промолчала.
Дюше хватило и всего остального, от большого воспитательного процесса меня спасла
я.
– Ой…
Твою мать…
– Не
понял. Даш, это что сейчас было?
Естественно, не понял, в моём обычном
лексиконе таких выражений не водилось. Знать я их, конечно, знала, услышав, не
краснела уже давно, но сама не употребляла. Мне совершенно заслуженно можно было
присваивать почётное звание «Самая культурно говорящая в своём окружении», на
лавры города или района я не замахивалась, в них могли иметься другие подобные
экземпляры.
– Я
дура! Полная и бесповоротная! Этот вакуум… Там реально вакуум, задыхаешься моментально.
И это – на остановке! Ты помнишь, что там в час-пик делается? Туда обязательно
кто-то попадёт, и чем это закончится… А если у человека астма или сердце
больное? Дюш, я не подумала сразу… Честно-честно! Хотела через несколько дней
всё вернуть, когда восстановлюсь, но так нельзя. совсем-совсем нельзя, надо
прямо сейчас. Поехали, а? Ты мне потом поможешь обратно добраться? Боюсь, я
сама не смогу. Поехали, пожалуйста! Пожалуйста-пожалуйста!
–
Успокойся и не двоись. Никуда ты сейчас не поедешь, придёшь в норму, тогда и
вернёшь.
– Дюша,
там люди. Понимаешь?
–
Понимаю. Сам разберусь, придумаю что-нибудь. Ты в ближайшие два часа сможешь ни
во что не влипнуть?
Я немного оскорбилась. Можно подумать, что
так часто я во что-то влипаю. Ведь нет же! Живу тихо, мирно и спокойно… если не
принимать в расчёт последних дней. Но и тут… Я в это влипать не стремилась, так
обстоятельства сложились. Да-да, именно так, они сложились и пригласили
поучаствовать, как тут было отказать? А голова, она так, чтобы её в салон красоты
носить, для другого не предназначена. Сеанс самоуспокоения пообещал плавно
перетечь в сеанс самобичевания.
