– Луч.
– Ну да, луч.
Я же тебе рассказываю! Тучи все чёрные, а сквозь них… Ой, Дюша! Ты молодец!
Лучик! Он будет… – и сама поняла, что погорячилась, если птенчик не согласится,
то никакого «будет» не будет. – Ты будешь Лучик? Нет? Не нравится? Дюш, ему не
нравится…
– Нравится.
Только не Лучик, а Луч.
– Откуда ты
знаешь?
– Вижу.
Против Луча феникс не возражал, очень даже
соглашался. Такой довольный стал.
– Точно.
Прямо, как ты! – против этого сравнения они оба не возражали и оба были
довольны, а я сообразила то, что сразу не сообразила: – Дюша, ты его видишь?
Где?
И сама поняла где. Плечо мне не солнце
припекало, то есть, солнце, конечно, его лучик, мой Луч. Сидел себе на плече и
расправлял крылышки.
– Дюш, скажи,
он самый-самый…– я почему-то перешла на шёпот и замерла, ожидая ответа.
– Самый, –
подтвердил Дюша.
Счастью не было предела, оно заполняло,
переполняло и выплёскивалось смехом. Из Дюши тоже. Вдвоём смеяться намного
лучше, чем одной.
– Дюш, смотри,
что я придумала! Лучший, потому что Луч. Понимаешь? Ну, Дюш, легко же, Луч –
луч-ший. Да? А я… я тогда… тогда я… Лучница! Вот. Правильно же? Он – Луч, я –
Луч-ница, а…
– Дашка,
заносит, – большинство моих «заносов» Дюша поддерживал, часть придерживал. –
Лучница – от слова «лук». Робин Гуд – лучник, потому что у него лук.
С этим своим «заносом» я расставаться не
хотела, он мне нравился.
– Если «лук»,
то должно быть «лукник», а Робин Гуд… А, может, у него свой Луч был, просто
никто этого не знает. Вот. А всякие другие не поняли… или просто хотели, как он
и тоже стали так называться. Дюш, ну что тебе жалко, что ли, что я буду
Лучница?
– Будь, –
подумав, разрешил Дюша. – Только никому не говори.
Луч считал так же. С плеча он перебрался на
руку, чтобы я не выворачивалась посмотреть на него, просто исчез, так же как
ночью, и появился на ладони, сразу горячо стало не плечу, а ей. Теперь
маленький чудо-птиц сидел на пальце, слушал нас и чистил пёрышки. Пёрышки
искрили, но не обжигали, а хвостик ещё и вспыхивал, но тоже не обжигал.
Второй подарок ждал меня дома. Окошко в
сказку снова открылось. За всё время ни разу не случалось, чтобы оно
открывалось столько раз подряд, я даже не надеялась, что получится. Принц шёл
по какому-то светлому залу, полному людей. Наверное, куда-то уезжал, все вокруг
были с чемоданами и сумками, как на нашем вокзале, когда мы прошлым летом
путешествовали к морю. У него тоже была сумка, небольшая, на длинном ремне
через плечо. А может, не уезжал, провожал или встречал кого-то. Остановился
Принц у белой колонны, облокотился на неё, достал книгу и начал читать. А я
сама не заметила, как начала ему рассказывать. Наверное, это было очень
невежливо, мешать читать, но он всё равно меня не слышал, и я продолжала
говорить. Обо всём. О нём, о Луче, о сказке, даже о Дюше. Только самое главное
сказать не успела: как я его люблю. Прибежала Настя и окошко закрылось.
С этого дня заглянуть в сказку стало
получаться намного чаще. В ком причина такого везения я догадывалась, а Луч
этого и не скрывал, и благодарность за короткие свидания с Принцем принимал с
удовольствием. Конечно, это были не совсем свидания, не такие, которые
описывают в книжках или по секрету рассказывают девчонки постарше, но мне и так
было хорошо. Просто видеть его, знать, что Принц где-то есть и с ним всё в
порядке. И с каждым разом влюбляться ещё сильнее.
