– И вам известна эта лаборатория?
– Мне известны пять таких лабораторий.
– И все суперсекретные?
– Да.
– Вы можете их назвать?
Профессор отхлебнул чай и тоже обжегся.
– Мне бы очень не хотелось этого делать, – сказал он. – Иначе меня могут обвинить в разглашении государственной тайны.
– Государственной тайны? Вы хотите сказать…
– Я хочу сказать, что такой яд могли произвести только в государственном учреждении.
– Как же в таком случае он мог оказаться у преступников? Может быть, его продал какой-нибудь лаборант?
– Мне удалось установить химическую формулу вещества. Это яд нервно-паралитического действия, при неумелом обращении с ним человек обречен.
– Не понимаю…
Раппопорт грустно посмотрел на журналиста.
– Все, кто работают с такого рода веществами, на строгом учете. Если бы сотрудник лаборатории продал яд, его вычислили бы в течение нескольких часов.
– Но ведь не вычислили!
– В том-то и дело!
– Почему?
– Это вы меня спрашиваете?
– А кого же мне еще спрашивать?
– Действительно – кого?
Раппопорт открыл окно, покрошил на подоконник булку. Едва защелкнул раму, как слетелась ватага воробьев. Какое-то время профессор смотрел на птичий пир, затем повернулся к гостю.
– Я задам вам встречный вопрос, – сказал он. – Как кто-то мог ночью проникнуть в хорошо охраняемый офис и заложить там чрезвычайно токсичный яд?
– Видимо, ему кто-то помог, – сказал Кент.
– И кто бы это мог быть?
Кент потер подбородок.
– Выпить хотите? – спросил профессор.
– А что у вас?
– Спирт и коньяк.
– Коньяк.
Раппопорт ополоснул кружки из-под чая, вынул из стола начатую бутылку «Арарата».
– Как вы со всем этим живете, профессор? – спросил Кент.
– Привык.
– Разве к этому можно привыкнуть?
– Ко всему можно привыкнуть. Яд всегда был оружием королей.
Профессор и журналист столкнули кружки. Коньяк пощипал горло, приятно осел в желудке.
– Люблю коньяк, – сказал Раппопорт. – Он углубляет взгляд.
– Больше, чем это?
Кент кивнул на электронный микроскоп.
– Гораздо.
Профессор снова плеснул в кружки.
– Вы намерены писать о смерти Куталии? – спросил Раппопорт.
– Ну да, – ответил Кент.
Профессор провел рукой по шершавой поверхности стола, словно пытался его разгладить. Кент обратил внимание, что пальцы ученого изъедены кислотой.
– В известном вам департаменте работают очень обидчивые люди, – сказал профессор.
– Это их проблемы.
– Но они могут стать вашими.
– Что вы советуете?
– Забудьте об этой истории.
Кент помолчал.
– Это трудно, – сказал он.
– Это совсем не трудно, – возразил Раппопорт. – Достаточно представить, что с вами может случиться.
– А что может случиться?
– Мало ли! Например, получите письмо, пропитанное этой заразой.
– Спасибо, что предупредили! Я не буду вскрывать почту.
– Они придумают что-нибудь другое.
Профессор подлил в стаканы коньяк, отпил.
– Представляете, – заговорил он, – тысячи людей, умных, образованных, работают над тем, как изобрести яд. Вечером, усталые, возвращаются домой, ужинают, играют с детьми… Мы их встречаем в метро, в магазинах и не подозреваем, что эти милые люди посвятили свою жизнь тому, чтобы тихо убивать.
– Может, они не знают, как используют то, что они изобретают?
Профессор вскинул обе руки.
– Я вас умоляю!
– Тогда во имя чего?
– Не думаю, что они это делают во имя чего-то. Просто им нужно кормить детей.
Кент задумался.
– Нет, – сказал он, – у них должно быть какое-то оправдание. Наверное, они это делают во имя Родины.
