Луна и Стрелок - страница 11

– Бесплатно, – сказала женщина. – У меня есть для нее брикеты корма и сено – возьмите и их. Я продаю дом, и мне нужно от всего избавляться.

Когда они несли клетку домой, Хантер спросил:

– Как ее назовешь?

– Нефритой, – ответил Коди.

– Ну и имечко, откуда оно взялось?

– Сам не знаю, вдруг пришло в голову. – Он посмотрел за прутья решетки. Крольчиха тихо сидела в коробочке в дальнем углу, высунув носик. – Бабá и мама рассердятся, как думаешь?

Хантер пожал плечами:

– Ну и пусть сердятся. Как обычно, ругать будут только меня. Ничего нового.

Коди понял, что улыбается. Такого дня рождения у него еще не было.

Луна поняла, что должна научиться поудобнее устраиваться на жестком стуле родительских ожиданий, так что субботу она провела, яростно обрушившись на заполнение форм в очередной колледж. Она работала в желтом планшет-блокноте за кухонным столом, опасаясь, что если окажется в тишине и покое собственной комнаты, то непременно станет думать о чем-то своем.

Родители, сияя, квохтали над ней, точно наседки. Это тоже здорово отвлекало.

– Мы так гордимся тобой! – сказал отец – по-английски, отчего ей сделалось неловко в сто крат сильнее. Будто бы он не мог выразить этого ни на мандарине, ни на тайваньском.

– Эти университеты тебя с руками оторвут, – подхватила мать. – Все получится, – добавила она на мандарине.

Но у Луны душа не лежала ни к одному колледжу из списка. Просто родители хотели, чтобы она училась именно там, – от одного лишь звука этих названий их глаза светились звездным блеском. А отец так влюбился в идею о том, что дочь поступит в Стэнфорд, что забыл спросить, что об этом думает сама Луна. Она отправила туда заявку лишь для того, чтобы сделать ему приятное.

Хотелось бы ей печься об этом куда больше – вот как Рокси: та потратила кучу времени, чтобы разузнать о разных колледжах, о статистике, подалась разом в девятнадцать и усердно занималась ради стипендии для одаренных студентов.

Луна вздохнула. В самом начале выпускного года коридоры и классы наполнились особой энергией. Каждый очень остро осознавал: этот год последний, следующей осенью все изменится. Все разъедутся навстречу судьбе, ну… или тому, что их ждет. Что же уготовано ей?

– Когда закончишь эссе для Стэнфорда, – сказал папа, – скажи мне. Дам пару советов, как сделать его еще лучше.

– Спасибо. – Луна надеялась, что сарказма в ее голосе не слышно. И потерла глаза. – А сейчас я бы отдохнула.

Стоило ей отложить ручку, как отец проскользнул мимо нее и достал из шкафчика банку овсянки.

– Я знаю, что мы сделаем! – Он заговорщицки вздернул брови.

– Время ужинать! – запротестовала мать.

– Как зайдет солнце, вернемся, – сказал папа.

Луна заулыбалась. Может, большинство старшеклассников и не любили проводить время с родителями вот таким вот образом, но для Луны это было одним из любимых занятий.

Отец привез их к университету, где преподавал, и поставил машину у озера. Гуси паслись вдоль кромки воды. Когда Луна с родителями вышли на морозный воздух, птицы насторожились и сбились в кучу.

Луна бросила первую пригоршню овса, стараясь, чтобы он разлетелся по широкой дуге.

– Осторожнее! – повторяла мать.

– Знаю, – отмахивалась Луна. Порой гуси вели себя агрессивно. Тем не менее она подошла чуть ближе.

В озерной ряби отражалось розовое небо. Ветерок раздувал ветровку, ерошил волосы. Он пах землей.

Луна любила простые радости, вот как сейчас. Смотреть, как гуси клюют овсянку. Стоять с родителями и любоваться озером и пламенем заката. Ей не хотелось уезжать, не хотелось в колледж. Пусть мгновение длится вечно.