Луна и Стрелок - страница 13

Братья только начали усаживаться за заднюю парту, как зазвенел звонок.

– Ох. – Луна откашлялась и обратилась к остальным: – Ну что ж, мы закончили. Если хотите, я обработаю концы для вас. Ну или попросите родителей. Инструкции я вам раздала.

Прихватив пару мотков шнура, Луна направилась к Коди, который выглядел ужасно расстроенным.

– Это довольно просто, – сказала она, стараясь не смотреть на его брата. – Уверена, если вы поработаете вместе, то очень скоро все поймете. Я вам покажу, как начать.

Она сделала петельку из желтой нити и обмотала вокруг нее голубую – завязать первый узелок. Коди уставился на ее руки, она же ощущала на своем лице взгляд Хантера.

– Ну что, попробуешь? – И она вручила Коди оба мотка.

Он молчал, но очень быстро сообразил, что надо делать: пальчики уже разделяли нити и завязывали узелки в правильном направлении.

– Вот видишь, получается. – Краем глаза Луна заметила браслет на запястье Хантера: он был сплетен из тонкой красной нити в одном из ее любимых стилей и выглядел старым, будто его сплели давным-давно. Интересно, кто – может, он сам?

Коди издал нечто по интонации похожее на вопрос, протягивая ей на проверку узелки.

– Все верно, – сказала она. – Я уже вижу: у тебя, Коди, скоро будет отлично получаться!

И, не удержавшись, подняла взгляд на Хантера. Глаза его смотрели проницательно и светились – чем-то, чего она никак не могла понять.

– Спасибо, – сказал Хантер.

– Она мне понравилась, – сказал Коди, пристегиваясь.

Разумеется, Хантер понял, о ком говорит брат. И кашлянул:

– Здорово.

– А тебе?

Ключи упали. Он зашарил по полу, ища их.

– Нравится, – не унимался младший брат. – Я же вижу.

– Ну-у… – Хантер умолк. Думать, как отреагируют родители на то, что оба их сына с восторгом отзываются о дочери Чангов, не хотелось.

Он обещал маме, что в этом году постарается быть тише воды ниже травы. Но как это сделать, если в школе он постоянно сталкивался с Луной, Хантер понятия не имел.

Коди поставил кассету с «Вестсайдской историей» и стал крутить ручку громкости.

Все песни Хантер слышал тысячу раз, но он особенно любил, когда брат громко и восторженно подпевает. Когда они в машине вдвоем, окна плотно закрыты и никто не слышит, можно шуметь сколько угодно. Не волноваться о том, что их подслушают. О том, что они привлекают к себе опасное внимание.

Они почти доехали до дома, когда Коди сделал звук потише.

– А нам прямо сейчас надо домой? – спросил он.

Хантер посмотрел на часы. Ужин только часа через два, и он был совершенно точно уверен, что сегодня отцу не понадобится машина. Им с Коди так редко доводилось кататься вдвоем.

– Не то чтобы надо. А что?

– Лук все еще в хижине? – спросил брат. – Поехали туда? Пожалуйста!

Разве он отказался бы?

– Поехали!

Кратчайшая дорога была перегорожена оранжевыми конусами – из-за той самой трещины в земле, о которой твердил весь город. Прочих водителей раздражало, что приходится искать объезд, но Хантер даже порадовался. Здесь, на длинных, петляющих среди деревьев дорогах, прибавив скорость на пять миль в час – ровно настолько, чтобы не задержали за превышение, – он чувствовал свободу и умиротворение, какие невозможно было ощутить в их маленьком доме. Здесь можно было не бояться, что кто-то выломает дверь и ворвется к ним с угрозами. Только здесь они могли быть собой.

Хантер ехал все дальше в фэйрбриджский лес. Еще с переезда его тянуло сюда: возможно, из-за покачивающихся, зовущих в чащу ветвей, возможно, из-за шепота листвы и шороха лесной подстилки. Он заходил глубже, туда, где шумел ручей, и смотрел, как прыскают в разные стороны головастики.