Мать ставила на стол свежие, с пару, цзунцзы, тушеные овощи, омлет с помидорами, блюдо с ароматной запеканкой из клубней таро.[8]
Войдя в столовую, Луна увидела, как отец вручает матери завернутую в атласную бумагу и перевязанную ленточкой коробочку.
– Мэйхуа, – провозгласил он. – Это тебе.
– Но зачем? – спросила она на мандарине. – Я не просила.
– Это подарок, – ответил отец.
На этих словах мать подняла глаза и улыбнулась легкой ласковой улыбкой. Это был флакончик духов – из стекла, ограненного так, чтобы походить на драгоценный камень.
Он открыл крышечку:
– Понюхай. Нравится?
Мать слегка побрызгала запястье:
– Пахнет… солью.
– Мне нравится, – заявила Луна. Мать отдала ей флакон, и Луна поднесла его к носу. Аромат напомнил ей пляжный ветерок и запах костровища – лепестки цветов засыпают еще теплый пепел. Ей действительно понравилось.
– Что ж, – заключил отец. – Хорошо!
Мать ничего не ответила – она возилась с бечевкой, связывавшей листья, в которые был завернут рис.
Луна метнулась в кухню, чтобы захватить ножницы, – вернувшись, обнаружила, что отец успел развязать бечевку на двух цзунцзы.
Как мило смотрелись рядом ее родители: сосредоточенный отец, мать, заглядывающая ему через плечо. Луна любила такие моменты: они напоминали ей о том, что значит быть семьей. Мать всегда странно реагировала на подарки, но по тому, как она себя вела, становилось ясно: они значили для нее больше, чем она давала понять.
– Ножницами быстрее. – Мать взяла их у Луны, и волшебство рассеялось. Щелк-щелк – бечевка разрезана, пора к столу.
Мать уже начала причитания:
– Сегодня в школу приходила родительница – узнать, как успехи ее детей. Предложила убрать из программы чжуинь фухао[9] – нам понадобятся новые учебники! Что дальше – упрощенные иероглифы вместо обычных?
– Да ладно! – От возмущения отец перешел на мандарин. – Это же преступление против культуры! Хватит с нас и тех упрощений, которые навязывает Гоминьдан.[10]
Луна услышала, как фыркает мать:
– Мне сказали, что я больше не возглавляю комитет подготовки к Новому году.
– Что? – воскликнул отец. – Но ты же делала это пять лет!
Она вздохнула.
– Если что-то нашел, обязательно потеряешь что-то еще, – процитировала она пословицу. – Зато можно спокойно ехать на Тайвань и не переживать по этому поводу.
– И кто теперь этим займется вместо тебя?
– Не знаю. Предлагали Ивонн И, но она отказалась. – Выражение маминого лица ничего хорошего не предвещало. – Представляешь? Никуда не деться от этой семейки. Их младший в этом году учится в моем классе.
Упоминание фамилии И заставило Луну воскресить в памяти лицо Хантера в спортзале в день, когда она выбила его мячом. А потом на мастер-классе – как ласково он обращался с младшим братиком.
Воздух гудел, точно натянутая струна, когда он появлялся рядом. Она думала о его блестящих черных волосах, которые иногда становились торчком. О квадратной челюсти, о теплом взгляде темных глаз. Луна представила, как, встретив его в школе, придумывает предлог, чтобы с ним заговорить.
