Луна и Стрелок - страница 14

Шагах в тридцати за деревьями, на краю большой поляны, однажды обнаружилась ветхая заброшенная хижина. Когда Хантер впервые открыл дверь, то из-за темноты не увидел ничего, кроме тьмы, готовой поглотить его. Во второй раз, когда из-за его плеча лился водянистый утренний свет, он увидел в углу лук и колчан, полный стрел. Хантер не прикоснулся к ним, однако, когда он пришел в следующий раз, они стояли на том же месте, покрытые толстым слоем пыли. Минуло несколько месяцев, и он решил, что лук и стрелы предназначены для него.

В последующие лет семь он то и дело наведывался в лес и в хижину – входил в ее тишину, чтобы подумать, подышать. Пострелять в стволы деревьев, зажмурившись, слушая глухой стук попадания в цель.

Вот и теперь Хантер аккуратно съехал с дороги на травянистую прогалину и припарковался у огромного дерева, треснувшего пополам. Именно оттуда гладкая тропинка вела прямиком к хижине.

Коди бежал на пару шагов впереди, перепрыгивая через торчащие корни.

– А знаешь, отчего это место называется Молниевый ручей?

– Отчего?

– Много лет назад во время грозы молния ударила прямо сюда. Появилась трещина в форме змеи и прошла через весь Фэйрбридж. Потом дожди залили ее водой, и образовалась протока.

– Ого, – воскликнул Хантер. – Откуда ты знаешь?

– Нам мисс Джордан рассказывала. Она тогда была подростком.

Лук был чересчур большим, чтобы Коди мог с ним управиться, но его это не смущало. По большей части ему хотелось ощутить его в руках, услышать гул тетивы, когда при помощи Хантера ему случалось выстрелить. Всегда было так. Они приходили сюда, чтобы побыть среди высоких трав, послушать чириканье птиц. Коди пару раз пробовал выстрелить, а потом просто сидел на траве и любовался Хантером.

Одна за другой его стрелы попадали в серые стволы и ветки, торчавшие под причудливыми углами, – всегда ровно туда, куда он целился. Всякий раз, накладывая на тетиву новую стрелу, он замедлял дыхание и ждал паузы между ударами сердца, когда все замирало. Хантер наслаждался, как выстрел отдавался гудением тетивы, подрагиванием корпуса, дрожью в пальцах. И с удовольствием слышал: ш-ш-ш-шт – это значило, что стрела нашла цель.

Даже с закрытыми глазами он попадал в любую мишень. Мог с точностью предсказать траекторию стрелы, видел, куда ее направит ветер, куда она полетит и где ее полет закончится. Это для него было так же естественно, как дышать.

Иногда Хантер прерывался на то, чтобы скорчить смешную рожицу для Коди, который, сияя, смотрел на брата обожающим взглядом, точно это он развешивал на небе звезды. Иногда он переживал, что брат слишком уж его любит. И надеялся, что не подает ему дурной пример.

В то же время ему хотелось, чтобы Коди начал хоть немного сопротивляться давящему родительскому авторитету. Было бы неплохо, если бы брату передалось хоть немного его, Хантера, бунтарства, – ради самого Коди.

Он снова подумал о Луне. О том, как ласково она обращалась с его братом. Ни капли нетерпения, которое так часто вызывал Коди у других преподавателей, внезапно затихая. Учителя в школе Стюарт, среди которых не было ни одного уроженца Азии, думали, что он не говорит по-английски. Учителя в китайской школе считали, что он невежда. Они ошибались – Коди был, наверное, самым умным в семействе И.

Так шло время, пока небо не окрасилось в цвет пламени. Вместе с братом они выдернули стрелы из деревьев и вернули колчан и лук обратно в хижину, а потом сели в отцовскую машину, чтобы ехать в место, которое звали домом.