Никто не слушал сегодня Смирнову. Все были поглощены начинающейся великой битвой. Да, впрочем, все старались по возможности каждый день не слушать.
А Паша, блестя глазами, заходил по кабинету.
– Вот на чём мы построим нашу защиту. Да. Мы будем читать. Но и вы, уважаемая Марина Владимировна, потрудитесь. И вы сделайте так, чтобы нам было интересно читать эти ваши батальные сцены, а не тянуло сделать выжимку из романа. Оставить только эпизоды вроде того, как Наташа Ростова сигает в сани к Анатолю.
Паша просто летал по своей «колбе».
– Вы сами как полководец, – из-за смартфона подал ироничный голос Макс.
– В некоторой степени так оно и есть.
– И кем же вы хотите быть на поле брани? Кутузовым? Или Наполеоном? – Макс, как Александр Македонский, всё успевал, продолжал шарить в Интернете и в то же время держал в напряжении класс.
Ребята настороженно смотрели на психолога. «Сейчас срежется!» – со сладостью в груди подумал Гека. Ему хотелось, чтобы «псих» срезался.
Психолог подошёл к Князеву. Пальцем отодвинул в сторону смартфон. И когда парень поднял на него ироничные глаза, произнёс:
– Наполеоном. Конечно же Наполеоном. И думаю, – обвёл сразу размякший класс пристальным взглядом, – все тут мечтают именно о блестящей карьере мировой звезды. А стесняться правды нечего. Да. Высоким призванием гордиться надо. Плох тот солдат и тэ дэ и тэ пэ. А теперь к делу, друзья! Ваши предложения: как нам заставить нашу устаревшую модель работать по-новому?
Дэн почесал за ухом:
– У меня дружбан в седьмой школе. Так их там физкультурник гонял! По-чёрному. Ну, они собрались. Подстерегли его вечером. И… – Козлов двинул себя кулаком по скуле. – Мистер Физ-ра после ночного урока как шёлковый стал.
Мишаня хмыкнул:
– Бить тётку… – и покачал большой своей тупой головой.
– К сожалению, в наши дни в школах зафиксированы случаи рукоприкладства. Причём – не со стороны педагогов, как в былые дни. А именно – со стороны воспитанников. – Паша говорил с нотками оратора, слегка дурачась, потому что после предложения Козлова все как-то слегка призадумались. – Но, я думаю, вы другого поля ягоды. Настоящий эффект будет, если вы победите Старую Мымру в подкованном, как конь Александра Македонского, споре. Если сумеете доказать, почему вы отказываетесь читать тексты девятнадцатого века в полном объёме. Не оттого, что у Толстого борода неровно подстрижена, а по глубоко продуманным веским причинам.
Все повернули головы к Максу. Прямо – спаситель класса! Впрочем, Гека тоже понимал, что доказывать и аргументировать на высоком уровне способен только Князев. От осознания этого темнота, копившаяся внутри его в последнее время, стала гуще.
– Ладно. Рассчитывайте на меня. – Макс не рисовался. Он был просто невыносим в броне из своей самоуверенности.
– Но ты понял суть? – Паша наклонил голову. – Нужно заставить её сделать непростительную ошибку.
– Конечно, я всё понял. – Макс говорил с психологом как с маленьким.
Голос подал молчун Егор:
– А если она не поддастся? Не сделает этот самый ход?
– Никуда она не денется. – Психолог перестал кружить по кабинету. Сел. Вытянул на столе руки. Сцепил пальцы. – Уж я-то хорошо знаю эти устаревшие модели.
И глаза его снова стали как две серые ледышки. Гека видел: психолог уязвлён выходкой Старой Мымры гораздо больше, чем пытается показать. А Линда улыбается ему своей очаровательной короткой недоброй улыбкой. Чувствуя, как его начинает бить сильная внутренняя дрожь, Гека подался вперёд:
