Обидно до слез, потому что мне казалось, что мы вот-вот успеем. Что должны успеть. Но просто кто-то полночи не спала, а потом, наоборот, спала слишком крепко. Но я смотрю сквозь стеклянную стену, как взлетает самолет, удаляясь в небо, и понимаю, что на нем вполне может улететь Рамон. Улететь на поиски нашей дочери.
Да что же со мной не так? Карма дырявая, или я просто каждый раз делаю не тот выбор? Что не так? Почему я не могла сказать, что подумаю? Или, например: «Постучись ко мне утром»? По-моему, эсдеринос в этой ситуации я. Точнее, эсдерина.
— Я узнаю, куда он отправился, — пообещал мне Доминик и ушел, а я опустилась на жесткое сиденье в зале ожидания. Опустилась, обхватила голову руками и занималась тем, что ругала себя последними словами. Доругалась до тех пор, пока мне вдруг не стал чудиться аромат Рамона. Тонкий, едва уловимый, но его я ни с чьим бы не спутала.
Он здесь сидел перед отъездом? Логичное предположение, но аромат не исчезал, а становился отчетливее. Тогда я вскинула голову и увидела истинного, идущего ко мне через зал. Точнее, уже подошедшего: пока я удивленно моргала, Рамон оказался на соседнем сиденье.
— Ты не улетел, — получилось с упреком. Но у нас с ним в последнее время без упреков не получалось общаться. — Почему ты не улетел? У тебя позже рейс?
Кровь ударила мне в лицо, и я почувствовала себя по-идиотски. Неужели он сказал мне неправильное время? Очередная ложь?
— Нет, — он качнул головой. — Пришлось пропустить наш коридор. До следующего, правда придется ждать два с половиной часа.
— Почему?
— Что — почему? Я услышал твой зов. Понял, что ты все-таки передумала.
Мы смотрим друг другу в глаза, так глубоко, что я не выдерживаю этого взгляда, отворачиваюсь. Гораздо проще смотреть на взлетные полосы. На серое, пасмурное, но бездождевое небо. Несколько месяцев назад мы улетели отсюда на острова, и я надеялась на все самое лучшее. А что сейчас?
— Почему тогда ты мне не ответил? Когда был на архипелаге.
— Я посчитал это последствиями горячки, а не твоей попыткой со мной связаться, — отвечает он серьезно.
— Попытками, — поправляю я. — Их было много.
— Теперь я внимательнее.
Рамон не пытается меня коснуться, но у меня возникает ощущение, что он поглаживает меня взглядом. Будто касается им. Я это чувствую кожей.
— Это ничего не меняет.
— Я уже понял.
— Я хочу найти дочь, и все.
— Я хочу найти ее не меньше твоего.
В этом мы точно заодно.
— И ты не отдашь ее Волчьему Союзу или кому-либо? — теперь я смотрю ему в глаза. Потому что мне очень важно узнать ответ.
— Никому и ни за что, — обещает Рамон так, что это похоже на клятву. — Она наша дочь. И будет с нами.
— Даже если мы будем не вместе?
В его глазах темнеют, он сжимает челюсти, но отвечает уклончиво:
— Давай для начала найдем ее.
Я в общем-то с ним согласна: только это сейчас и имеет значение.
— Пойдем, — он подает мне руку. — Сообщим остальным, что ты летишь с нами.
— Остальным? — хмурюсь я в замешательстве, но тут необходимость у Рамона отвечать отпадает, потому что в конце зала я вижу Доминика с Хантером и Алишей.
— Они тоже летят?
— Да, когда Хантер узнал, что мы отправимся на архипелаг Джайо, то предоставил в мое полное распоряжение свой частный самолет. С одним условием — он тоже полетит.
— А Алиша?
— Сказала, что одной в Крайтоне ей будет скучно.
Да ладно?! Насколько я знаю Али, ей никогда не бывает скучно в одиночестве. Я скорее поверю, что она будет скучать по Хантеру, но что-то мне подсказывает, что она тут из-за меня. Потому что друзья нашему с Домиником появлению не удивляются. Кажется, я единственная, кто тут искренне верил, что смогу остаться в Легории. Остальные считали, что я улечу с Рамоном.
