Пригласив всех за стол, отец уступает господину Танака место хозяина, а сам садится на другой конец. Рядом с матерью уместилась Изабелла, а напротив неё и мы с мамой. Папа штопором открывает вино, разливает каждому, намекая ещё и на пунш, который я почему-то невзлюбила. Ёлка за спиной пожилого человека переливалась разными огоньками, а гирлянды её мелькали, как светлячки. В комнате витал пряный аромат, звонкий смех и глубокий голос отца, рассказывающего какие-то забавные истории. Я его слушала одним ухом, но все мое внимание было приковано к одному единственному человеку – к маме. Она хоть и улыбалась, смеялась, активно участвовала в беседах и явно понравилась родителям Изабеллы больше, чем я, тем не менее что-то в её глазах меня настораживало, заставляло нервничать. Я знаю, что это. Ей завидно. Она, я уверена, искренне счастлива за папу и желает ему только хорошее, но, как и любой женщине, ей нужно внимание и любовь противоположного пола. Она тоже хочет испытать чувства, получить заботу; мама тоже хочет засыпать в объятиях дорогого человека. Мы никогда не говорили об этом, но сейчас я словно прозрела и прочитала это страстное желание в её печальных очах. Разбитое сердце лечится не временем, а новыми чувствами. Возможно, это касается и меня? Может, и я должна прислушаться к собственным заключениям? Я должна перестать избегать чувств, а раскрыться для новых.
Вдруг, точно кто-то толкнул меня в обрыв, я слышу сперва глухой, а потом звонкую трель. Оказалось, Изабелла привлекала всеобщее внимание к своей персоне, легонько постукивая вилкой о хрустальный бокал с соком.
– Я бы хотела вас всех поблагодарить, – застенчиво, кусая губы, заявила она, – спасибо большое, что пришли на этот скромный ужин. Спасибо, мам, пап, что прилетели сюда из Осака, – последнее темноволосая повторяет ещё и на японском, поклонившись родителям, – у меня есть объявление.
После этих слов я отложила вилку и схватилась за бумажное полотенце, мельком обводя всех спокойным взглядом. Такое ощущение, будто воздух в гостиной прогрелся, и дышим мы огнём. Отец в недоумении смотрит на жену, действием бровей говоря «ну, давай», а Изабелла не спешит, смакует слова, пытается подобрать нужное выражение.
Господи, ну я больше не могу ждать. Или умру от голода, или от ожидания.
И только было я хотела отпить глоток красного вина, как женщина на одном дыхании выпаливает:
– Я беременна.
И бокал, находящийся в моей руке, медленно опускается на скатерть, а моя челюсть на пол. Пару секунд в комнате царит абсолютная тишина, как во время молитвы, а потом поочерёдно все вопят: от радостного папы до расплакавшейся госпожи Хидеко. Позабыв о праздничном ужине и вообще о Рождестве, мы поздравляем пару и крепко обнимаемся.
Я осторожно положила голову на плечо Изабеллы, ощутив щекочущие эмоции. Радость? Волнение? Боже правый, у меня будет брат или сестра… Поверить не могу! Я раньше никогда об этом не задумывалась и вообще мысль о ещё одном ребёнке меня отталкивала, заставляя поёжиться, однако теперь… Все иначе.
– Поздравляю, пап, – похлопав улыбающегося в тридцать два зуба отца, закивала я, – может, в этот раз тебе повезёт больше и родится мальчик?
Он засмеялся, поняв о чем я говорю. Бабушка рассказывала, как бредил Джордж мыслями о сыне, мечтая играть с ним в английский футбол и рыбачить на озере, но родилась я, и тому пришлось учить меня отшивать парней. Впрочем, с этим я справлялась и без его наставлений.
