– Все хорошо, – прошептала, искренне ненавидя себя за мямлящий голос, но отец, похоже, к такому привык. Не удивился.
– Я тебе подарок привез.
Он махнул кому-то рукой, и перед моим склоненным лицом возникла открытая шкатулка.
На красном бархате лежала шпилька. В глаза бросился благородный блеск драгоценных камней. Позолота металла. Очередная дорогая цацка в коллекцию к таким же. Чтобы дочь не выглядела хуже остальных.
– Спасибо, очень красивая.
С голосом надо срочно что-то делать. Я сама себя никчемностью ощущаю.
– Можешь идти.
Шаг. Ноги почти бегут. В кожу ладони врезается шпилька. Но я замедляюсь. Останавливаюсь около столика. Поворачиваюсь. Тело отказывается слушаться. Холодеет от ужаса. Но я настаиваю на своем.
– Могу я попросить дозволения?
Мне не видна реакция окружающих, но тишина становится заинтересованной.
– Говори.
Нет, все-таки тиран. И слуги его боятся. С другой стороны, глава ордена и рода должен быть таким. Наверное.
– Сегодня на кухне удались паровые булочки. Могу я получить несколько?
Тишина становится задумчиво-удивленной. Меня изучают, как букашку под лупой.
– Я распоряжусь принести тебе еды.
Уф-ф-ф. Я присела еще ниже и теперь уже точно удалилась.
За дверью мне в фарватер пристроилась служанка. Я спиной чувствовала ее нетерпение, но до домика мы обе хранили почтенное молчание. Шустро семенили согбенными гусынями. Не усадьба, а птичий двор какой-то!
– И? – мне требовательно заступили вход в комнату.
– Все хорошо, – я выпрямилась, потянулась и добавила устало: – Еду нам сейчас принесут.
Обошла остолбеневшую мадам, дошла до лежанки, опустилась на нее. Поерзала – жестковатый матрас, хоть и застелен красивым покрывалом, с вышитой на нем цветущей сливой. Еще и подушка – валиком. Как на такой спать?
Помассировала виски – голова начала ныть от пережитого напряжения.
– Вы что? Попросили его о чем-то? – отмерла у порога служанка. Задвинула двери. Досеменила до меня. Нависла: – Да, вы три дня голодали, не решившись в тот раз возражать отцу. Когда вас в порче книги обвинили.
Память что-то такое поддакнула. Кто-то из новеньких служанок случайно испортил ценную рукопись. Обвинили меня. Удобно ведь. Возражать я не стану. Поголодаю пару дней. А служанку бы выпороли до крови…
Ладно, давно было. Чего сейчас расстраиваться?
– Попросила и попросила, – раздражение все же прорвалось наружу и, судя по расширившимся глазам служанки, раньше я себе такого тона не позволяла.
О! Удивление сменилось подозрением.
– Барышня, а вы где сегодня гуляли? Может, на проклятые развалины занесло? – и она сделала рукой жест, отгоняющий злых духов.
– За волшебным цветком я ходила, – легенда мгновенно родилась в голове, а то и правда обвинят в одержимости, потащат демонов изгонять, а это ни разу не приятная процедура. – Ученицы рассказывали, он может красоту подарить. Вот я и… – тяжелый вздох, удрученный взгляд в сторону.
– Барышня, кто же в такие вещи верит?! – служанка смягчилась, даже не удосужившись возразить: «Зачем такой красавице волшебный цветок?». Н-да… Лесть это не про нее.
– Еще и одна. Опасно же в лесу! А если бы с шальным духом столкнулись? Или с ведьмой! Слышала, совсем они распоясались. Честным людям такие пакости делают, только успевай очищение проводить. И проклясть ведь могла! Да и ноги, небось, натерли. Давайте, я вам травяные мешочки принесу.
А все-таки она не так плоха, как кажется, и когда нам доставили блюдо с булочками, я щедро отдала половину.
