– Простите, дело в том…
– Я понимаю, вы теперь в таком возрасте… – с придыханием и с замогильными нотками в голосе продолжила преподавательница. – И ваше увлечение балетом, наверняка, отнимает слишком много времени.
Она неодобрительно повела носом. Кто бы сомневался, что она презирает балет.
– Но вы всегда казались мне разумной. Для девушки, даже такой юной, есть занятия важнее, нежели дрыганье ногами у станка. И потом, балетные достижения ваш табель не украсят.
Я готова была провалиться сквозь землю от унижения. Элла Францевна с таким же успехом могла бы назвать меня пустоголовой или вертихвосткой. Обрадовало лишь то, что лекция не затянулась. Получив дозволение уйти, я вышла из класса и бегом бросилась в главный коридор. Там, у одной из испещренных трещинами колонн, стоял Марк и беседовал со своей златовлаской. Я остановилась неподалеку, пытаясь взглядом привлечь его внимание.
Ванда, хрупкая и изящная, казалась ожившей фарфоровой куколкой, а Марк рядом с ней возвышался неотесанным солдафоном. Мне ужасно нравились наряды, которые выбирала иноземная гостья, – сплошь шелк и тонкие полотна, хотя я и слышала пару раз, как ей делали замечания преподаватели, упрекая в пренебрежении к униформе. Ванда не планировала задерживаться в нашем институте, поэтому любую критику пропускала мимо ушей.
Хм. Если бы я начала щеголять в кисейных платьях, Эллу Францевну хватил бы удар. Но, что позволено Юноне…
Разговор полувлюбленной парочки затягивался. Я принялась раздраженно притоптывать ногой, и Марк будто почувствовал мое нетерпение. Он вскинул подбородок, встретился со мной взглядом, коротко улыбнулся и вновь склонился к прекрасной полячке. Я закатила глаза. Когда он посмотрел на меня в следующий раз, я всплеснула руками и торопливо поманила его к себе. Марк фыркнул, но все не торопился покидать Ванду. Через пару минут я уже нарезала круги по коридору, так яростно кипевшее во мне негодование требовало выхода.
– Чего-то хотела?
Я резко повернулась и схватила Марка за лацкан сюртука.
– Пойдем-ка, – прошипела я.
Он беспрекословно прошествовал за мной в первую свободную аудиторию, пустовавшую между занятиями. Я поспешно захлопнула дверь, а Марк отцепил мои пальцы от своей одежды.
– Что стряслось, лягушка? Меня ждут…
– Подождут! – оборвала его я. – Я перепутала наши эссе!
Он наклонил голову.
– Я так и понял. Забавно получилось.
– Ничего забавного! Что нам теперь делать?
– А что тут сделаешь? – рассудительно заметил он. – Просто забудь.
– Давай пойдем к Элле Францевне и все объясним.
Марк рассмеялся мне в лицо.
– С ума сошла? Забудь, лягушка. Если тебя это утешит, Ванда теперь считает меня умным. Сама подошла ко мне…
Я еле сдержалась, чтобы не треснуть его по голове.
– Почему это должно меня утешить?!
– Думал, ты порадуешься за меня.
Его глупое веселье все больше меня злило.
– С этого дня свои сочинения будешь писать сам! – рявкнула я.
Он прищелкнул языком.
– Надо же. А ты чем займешься?
– Не твое дело.
Не знаю, чем бы закончился наш разговор, если бы дверь в аудиторию не распахнулась. Второкурсники, явившиеся на урок, повалили внутрь, и каждый мимо проходивший студент окинул нас заинтригованным взглядом. Марк пожал плечами и заявил, что пора на обед. Во мне все еще бурлила злость, но ничего не оставалось, кроме как выйти вслед за этим бессовестным в коридор.
