Сзади слышится тихий Сонькин всхлип, но я не оборачиваюсь.
– Я понимаю, что ты ребёнок, и, может быть, я требую от тебя слишком многого, но у меня нет другого выхода! Я не справляюсь одна! Я хотела подарить тебе детство. Я очень хотела, но… Нет у меня таких компетенций, увы! Тебе придётся взрослеть.
В машине повисает тишина.
Слышу, как Артём набирает в легкие воздух, чтобы что-то сказать, но поднимаю руку.
– Всё, не сейчас. Дай мне время остыть, – хриплю. Голос сорван.
Он молчит.
Я молчу.
Машина гудит и размеренно катится по серой дороге, а внутри меня всё медленно выгорает дотла.
Варя.
Стою у плиты, помешивая суп.
Соня лежит на пледе рядом, увлечённо грызёт свою резиновую погремушку. Её довольное хрюканье и чмоканье – единственный звук, который нарушает гнетущую тишину и давящую атмосферу.
Дверь в комнату Артёма плотно закрыта.
Она закрыта с той самой минуты, как мы вернулись домой.
Он уметелил к себе, едва переступив порог квартиры.
Гордый. Упрямый. Ошибки не признаёт.
Украдкой поглядываю на эту дверь. Тяжесть конфликта между нами не даёт вздохнуть.
Я не люблю ругаться. Не люблю недосказанностей и обид, предпочитая открыто разговаривать о том, что не устраивает. Но Тёма совсем не такой, поэтому мне, как всегда, придётся сделать первый шаг к примирению.
Подхватываю Соньку с пола, целую в тёплую пушистую макушку и перекладываю в манеж.
– Посиди пару минут, хорошо?
С Соней мне повезло… Она совершенно спокойный ребёнок кроме тех случаев, когда голодна.
Подхожу к комнате брата и коротко стучу.
– Тём? Можно?
Ответа нет.
Осторожно приоткрываю дверь.
Артём, растянувшись на животе на постели, шустро набирает что-то в телефоне. Экран гаджета – единственный источник света в темноте. В ушах наушники, из которых долбит музыка.
Присаживаюсь на край матраса.
Провожу пальцами по его волосам, взъерошивая.
Музыка в наушниках тут же замолкает, однако Артём продолжает молчать. Даже не двигается.
– Ты замечательный мальчик, Тём, – тихо говорю я.
Он поворачивается на бок. В глазах всё тот же упрямый вызов.
– Только проблемный, да? – Ворчит.
– Все дети доставляют проблемы. Разница только в масштабе.
Смотрит на меня исподлобья.
– Это правда хороший код, Варь. Его бы доработать чутка, и его можно было бы продать за огромные деньги. Честно.
Вздыхаю.
– Такие вещи очень часто попадают не в те руки.
– Да какая разница, если у нас наконец будут деньги?
Моё сердце болезненно сжимается и обливается кровью.
Не должны дети думать о том, как прокормить семью. Не должны!
Это я. Я сама взвалила на себя эту ответственность, а теперь не справляюсь с ней.
– Мне жаль, что я не могу дать тебе это ощущение безопасности, в котором ты нуждаешься, Тём. Я знаю, зачем ты это делаешь. Ты хочешь мне помочь, да?
– Но делаю только хуже.
– Мы все ошибаемся.
– Я хочу, чтобы у Соньки был новый комбез, а не тот, что соседи отдали. И коляска… Чтобы колёса нормально ехали. И чтобы ты свои ботинки с дырой на подошве выкинула.
– У тебя светлая голова и очень доброе сердце. Твой талант должен приносить добро.
Тёма хмурится. Отворачивается к стене.
– А добро сможет обеспечить нас деньгами? Или нам так и придётся один йогурт на двоих есть?
Ложусь рядом, мягко обнимая его за плечи.
– Какая разница? Не в деньгах счастье, Тём. Счастье в семье. Мы должны ценить то, что у нас есть.
Мычит.
– Я теперь наказан, да?
– О, даже не сомневайся!
– Хочешь, месяц буду посуду мыть? – Примирительно.
