Молча киваю, чувствуя себя школьницей, которую ругают за прогулы.
Резко развернувшись на каблуках, Ирина уходит.
Я стою ещё несколько секунд, не двигаясь, скованная непонятным ступором.
Делаю глубокий вдох и жму кнопку вызова лифта.
Спускаюсь вниз и с чувством невероятного облегчения покидаю этот заповедник, кишащий хищниками.
Морозный воздух бьёт в лицо, заполняет лёгкие, разгоняет туман в голове.
Иду к своей машине. Она очень выделяется здесь, на фоне наполированных до блеска спорткаров и элитных авто.
Пристёгиваю автолюльку ремнями на заднем сидении, проворачиваю ключ зажигания.
Моя жестяная банка грозно ревёт и стонет.
Пара мужчин в классических чёрных пальто оборачиваются на звук.
Ласточка выплёвывает в их недоумевающие лица вонючее облако выхлопных газов.
Сонька просыпается от шума. Морщится, куксится и кривит маленький ротик, готовясь заплакать.
– Ну-ну, только не это, – бормочу, шаря в сумке одной рукой в поисках бутылочки со смесью. – Вот, держи.
Соня довольно хватает бутылочку, причмокивает.
Выворачиваю с парковки, одним глазом наблюдая за Соней в зеркало заднего вида. Невольно улыбаюсь.
Не могу смотреть на неё без улыбки.
До сих пор не понимаю, как можно просто бросить такую сладкую девочку…
Это же бесчеловечно.
Впрочем, чего ещё было ожидать от Марьяны?
Её материнские инстинкты покоятся на дней той же глубокой ямы, что и моя способность шутить.
– Ну вот, Соня, ты проспала всё самое интересное. С папой не познакомилась. Хотя знаешь, не так уж много ты потеряла, потому что твой папа… Твой папа, он…
Во мне снова вспыхивает злость и раздражение.
Твой папа мерзавец, гад, подлец, грубиян и сволочь!
Но все эти нелицеприятные определения я оставляю в своей голове.
– Он есть. У тебя есть папа. И это прекрасно. Мы должны это ценить.
Неторопливо двигаюсь по городу, перестраиваясь с полосы на полосу. Светофоры лениво моргают, машины двигаются плавным потоком.
Телефон в кармане вибрирует, и внутренности сжимаются от предчувствия.
Это не интуиция, нет.
Я давно привыкла, что мне не звонят просто так.
Мне не пишут подружки с приглашением потусоваться – у меня и подружек-то нет уже давно. Мне не названивают ухажёры – на них тоже нет времени, потому что фактически, в свои двадцать два я – мать-одиночка с младенцем и упрямым подростком, кучей долгов и без гроша в кармане.
Достаю телефон.
На экране высвечивается фото Елены Степановны – классной руководительницы Тёмика.
Женщина она суровая, но справедливая. С огромным педагогическим опытом за плечами. Она ещё меня учила…
Тихо вздыхаю.
– Здравствуйте, Елена Степановна.
– Варя, здравствуй, – её голос звучит встревоженно. – Я настоятельно советую тебе заехать сегодня в школу.
– Что случилось? Артём что-то натворил?
– Натворил, – подтверждает она после короткой паузы. – Но ты просто приезжай, лучше поговорим лично.
Гася стон отчаяния, стискиваю зубы.
– Хорошо, я сейчас буду.
Сбрасываю.
Зло луплю ладонью по рулю.
Господи! Один день! Хоть один мой день может пройти без апокалипсиса?!
Выползаю на свободный перекрёсток, разворачиваю машину прямо посреди дороги.
Мне возмущённо сигналят, но я примирительно мигаю аварийкой.
Через двадцать минут заворачиваю к зданию школы.
Перед входом стоит полицейская машина, рядом с которой, как стайка любопытных птичек, толпятся школьники.
Боже! Надеюсь, это не по нашу душу?
Выхожу.
Откручу сейчас нафиг голову этому мелкому засранцу!
