– Да я не помню. Может, и в дом, – рука опять потянулась к горлу, Кузьминична вздохнула.
– Хорошо, мы камеры посмотрим… Давайте продолжим.
– Я иногда, как приеду, овощи еще добираю на борщ в теплице. Чтобы потом лишний раз не переобуваться. Может, сначала в теплицу и зашла. Да, вроде туда.
– А Нина вас встречала?
– Как раз в теплице и встречала… сорняки полола.
– На коляске?
– Ну, это только так называется… Что полола. Она тяпкой кое-что потяпает… А потом Игорь все исправляет.
– То есть Игорь Михайлович любит в земле поковыряться?
– Да какое там любит? Не заставишь. Он и в теплицу-то ходит, если Нина попросит. И то только по выходным. Иногда смотрю, все запущено. Ну, хочется, не хочется, а помогаю.
– Понятно… Вы с Ниной встретились и прошли в дом?
– Нет. Я пошла обед готовить, а Нина осталась в саду. Она пришла, когда я позвала ее к столу.
– Пришла?
– Ну, это так у них называется. На коляске приехала, конечно.
– И дальше?
– А что дальше? Я посуду убрала. Как раз шарлотка подоспела. Я ее достала, пол пропылесосила и уехала.
– На такси?
– Нет, на электричке. В шестнадцать – восемнадцать. Я обычно на ней езжу.
– Ничего необычного не заметили в тот день?
– Заметила бы, сказала. Ничего не видела.
– А в чем Нина одета была?
– Опять вы меня с толку сбиваете? В платье была. В своем любимом. Есть у нее несколько таких. Это красное чаще всего надевает.
– А муж сказал, что у Нины сабо были ярко-желтого цвета. А платье, значит, красное?
– Про обувь не скажу, не помню. Платье красное было.
– Хорошо, спасибо. Можете идти. Позовите к нам Евгения, внука.
* * *
– Ну, что скажете, Семен Яковлевич? Давайте кофе выпьем. Хоть и холодный, но должен взбодрить. А то я от этого вранья уже засыпать стала.
Вероника рывком встала на ноги из глубокого кресла, в котором провела два последних часа. Взяла с каминной полки поднос и поставила на ломберный столик.
– Переходите сюда. Здесь удобнее.
Психолог нехотя поднялся. Казалось, он надеялся, что Вероника подаст ему кофе прямо в облюбованный уголок возле камина. Однако это было не так. Просто затекло тело от сидения в качалке. Да и сама она была низкой, неудобной для вставания. Хотелось крякнуть, но он сдержался – Вероника вызывала в нем приятное чувство собственного достоинства.
«Есть женщины в наше время, да еще и в погонах», – прогнал он надоевшую сегодня мысль и присел на краешек кресла напротив следователя.
– Вы тоже заметили, что каждый что-то утаивает? Странно. Сговор был бы понятен, если б наследство делили и ополчились против одного, которому все завещано. Но в нашем случае ни наследства, ни наследника… Тем не менее, каждый что-то скрывает.
– Мне показалось, что у них игра такая – быть в рамках приличий. А они эти рамки где-то переступили. Может, каждый по-своему. Но рыльце у этих достопочтенных граждан явно нечисто. И это мы с вами еще главного героя не слышали.
– А что, вы уже имели удовольствие?
– Имела… Кофе вкусный. Мягкий и насыщенный. Интересно угадать, какой. Данези или Косино Корсини? Во вкусе хозяину не откажешь…
– Вы так говорите, как будто он и есть для вас главная кофейная загадка.
– Да вы рентген. Давайте-ка лучше подобьем промежуточный итог. Что дает нам уже услышанное? Акценты в этой семье куда смещены?
– Вы кофе пейте. А я плюшечку попробую. Заодно и порассуждаю. То, что каждый недоговаривает что-то, по их мнению, для нас интересное, – это факт. Но, даже если мы сможем их дожать, будет ли оно нам полезно? Это поможет приблизить нас к разгадке исчезновения хозяйки дома?
