— Конечно! Кто платит деньги, тот и заказывает музыку!
— А все остальное?
— А что остальное? — лукаво сощурилась она
— ВИП… — не смогла даже озвучить эту мерзость.
— Кто-то да, кто-то нет. Каждая вправе сделать выбор. Но когда слышишь суммы, предлагаемые всего лишь за час в компании серьезного мужчины, то сомнения отпадают.
От подобных заявлений я совсем пала духом.
— Значит, нет шанса избежать обнажения? — затряслись губы, и подкатили слезы.
— Не вздумай плакать. Виола и Баз потом три шкуры спустят и оштрафуют. Давай лучше покажу, как это надевать, — забрала у меня из рук костюм, выжидающе смотря на меня.
— Что? — не понимала, чего она от меня хочет.
— Раздевайся! — закатила она глаза. — Или как я должна это на тебе крепить? Я оглянулась на девушек. И, убедившись, что никому нет до меня дела, робко начала расстегивать блузку.
— Приехал! — забежала в раздевалку высокая рыжая красотка. — Приехал!
— Уже? — всполошились мои подруги по несчастью.
— Он никогда не приезжал так рано, — начали они выглядывать за дверь, будто тот, о ком они шептались, мог в любой момент зайти.
— Я так волнуюсь, — покусывала палец рыжая.
— Да не волнуйся. Сегодня он тебя явно не выберет! — усмехнулась шатенка, игнорирующая всеобщее возбуждение и спокойно красящая губы.
— Он два раз уже приглашал меня! Значит, я его фаворитка, — зыркнула на нее рыжая.
— Два раза ты, два раза другая. Подумаешь, достижение!
— Что происходит? — я посмотрела на свою новую знакомую. — О чем они говорят?
— Барон приехал, — взволнованно произнесла брюнетка.
— Барон? — нахмурилась. Я уже слышала от База это прозвище, но не сильно придала этому значение.
— Да, Драго Ибраев-Плахотин. Его называют Бароном. Все это принадлежит ему, — обвела она глазами раздевалку.
— Этот бордель?
— Это не бордель! Кабаре! — оскорбилась девушка. — И не только. Полгорода его.
— Но почему девушки так ему рады?
— Попасть к нему в благосклонность — большая радость. Он задаривает девочек подарками, осыпает деньгами и обеспечивает протекцию.
— И что? Все они хотят к нему в ВИП-комнату?
— Конечно! — изумленно посмотрела на меня брюнетка. — К тому же он такой красавец!
— И ты?
— И я.
Больше мы не разговаривали. Она помогла мне избавиться от одежды и закрепила на шее жемчужный ошейник, от которого расходились нити к рукам и закреплялись на запястьях. Нити падали бусами на грудь, живот, спину и бедра. — Пока можешь накинуть халат.
Когда мы прошли за кулисы и девушки начали раздеваться, меня заколотило. Мне стало так страшно, что я не могла даже пошевелиться.
— Не тормози! — торопила меня новая знакомая, стягивая с меня халат и выталкивая на сцену, где уже стояли инструменты.
К счастью, она оказалась отвернута от зрителя и нас отделяла от зала перегородка. И стоило мне опуститься на стул, как сцена пришла в движение и вместо темного закулисья мы оказались в центре света прожекторов.
Я чувствовала на себе сотни глаз, но не могла даже пошевелиться. Пульс участился, на лбу выступила испарина. Еще немного, и я потеряла бы сознание.
Но заиграл саксофон. Я понимала, что дальше начинается моя партия, и словно на автомате положила руки на клавиши. Пальцы жили своей жизнью, играя такую знакомую каждому мелодию. Где-то позади пела солистка. Но я ее слышала будто сквозь вату и собственное тяжелое дыхание.
Последний аккорд, глубокий вдох. Я впервые решилась поднять взгляд в зал и попала в капкан черных, беспросветных глаз, обещающих мне погибель.
