Этот вопрос застал меня врасплох.
— Вы же не можете просто выбросить меня на улицу? — не верила, что так бывает. Что приходят к человеку и отбирают его дом, его тело и его жизнь. Получалось, что больше мне ничего не принадлежало. Даже я сама.
— Мы можем что угодно. И никто нам за это ничего не сделает, — давил тяжелым взглядом Барон.
— И как же мне быть? — отказывалась верить, что у меня совершенно не осталось возможности вернуться к прежней жизни.
— Смириться, адаптироваться, искать плюсы.
— Да вы философ, — рассмеялась. — Какие плюсы в том, чтобы раздеваться перед незнакомцами? — выкрикнула, потеряв самообладание.
— Деньги — это связи и возможности, — произнес с невозмутимым выражением лица.
— Вы на полном серьезе говорите, что торговать телом — это хорошо? — сердце стучало слишком быстро от волнения.
— Я говорю лишь то, что любую ситуацию можно обернуть в свою пользу.
— Не может быть здесь для меня никакой пользы! — вскочила на ноги, не в силах контролировать эмоции, разрывающие меня, сжигающие изнутри. — Боже, я в аду! Почему я не поехала вместе родителями? — начало меня трясти. — Почему меня не похоронили сегодня вместе с ними?!
— Не зови смерть, она может откликнуться! — проговорил тихо этот демон, но равнодушие в его голосе и угроза спровоцировали мурашки. Волоски встали дыбом на коже, а позвоночник покрылся ледяными капельками пота.
Мне стало больно дышать. Больно жить. Я прислонилась головой к стене, шумно втягивая пропахший аромамаслами воздух и вентилируя его через легкие. Но каждый его глоток отравлял меня все сильнее. В теле появилась слабость, и закружилась голова.
— Прекращай истерить, пианистка, — он приближался тихо, крадучись, словно большой хищный кот.
— Зачем меня сюда привели? — я резко обернулась, столкнувшись с чернотой глаз Барона. А приглушенный красный свет, падающий на мужское лицо, подчеркивал его демоническую натуру. — Отпустите. Я все отдам. Вам же не важно, где я найду эти деньги? Важен результат.
— Слишком много слов и драмы. Не люблю истеричных баб, — бегал глазами по моему лицу, осматривая его и вызывая странные эмоции. — Ты должна быть молчаливой, голой и покорной. Я и так долго ждал, когда окажусь в тебе.
Его слова ввергли меня в шок. В животе образовался холод, и он стремительно расползался по телу.
— Мне сказали, что я буду просто играть, — вжалась в стену. — Интим на мое усмотрение, — голос дрожал.
— Здесь я решаю, кто и что будет делать, — шагнул еще ближе. Так близко, что я чувствовала на себе его дыхание.
— И что же вы хотите?
— Тебя, — пронзил горящим взглядом. — Ты готова играть на рояле голой пятьсот рабочих дней, чтобы погасить долг отца?
— Нет.
— Предлагаю скостить этот срок до сорока пяти дней. Пятьсот тысяч за целку в качестве подарка мне на день рождения и каждый новый день, что ты сумеешь удержать мое внимание, по сотне. Выбора у тебя нет. Или я стану твоим покровителем, или останешься отрабатывать долг в борделе, — его пальцы схватили кончики пояса на халате.
— Нет! — накрыла я узел рукой, не давая мужчине лишить меня этой мнимой защиты. — Я еще не дала ответ! — дрожала.
Пусть я доставала Барону макушкой лишь до основания шеи и он закрывал широкой спиной все остальное пространство, верила, что смогу с ним справиться. Я чувствовала жар, исходящий от мужского, сильного тела, запах... Втянула чуть пряный, горьковато-сладкий аромат аниса, чего-то алкогольного, сахара и мускуса. Запах пьянил, от него кружилась голова. Он оказался таким же горячим, как и его носитель.
