Мэлоун потрясенно раскрыл рот, не веря тому, что услышал.
– Вы работаете с трупами? – выдохнул он.
– Я с ними не работаю. Нет. Просто веду учет и… одеваю их… для погребения.
– Бог мой, Дани.
Теперь уже она раскрыла рот от изумления. Она не ожидала от него такого ответа.
– Это честная раб-бота, – запинаясь, выговорила она. – А я портниха. Я занимаюсь одеждой. Одежда нужна даже мертвецам.
– Да… но… – Казалось, он не знает, как ей ответить. – Так вот откуда эта гора потрепанной одежды? Груды вещей, которые вечно стирает бедняжка Маргарет?
Дани внимательно взглянула на него:
– Бедняжка Маргарет тоже рада тому, что у нее есть работа. Если бы не этот заработок, мы бы не смогли ей платить.
– Ясно. Что ж… тогда… получается, все в порядке. – Он явно не мог подобрать слова, и Дани потянулась к коробке с пуговицами, ругая себя за то, что не смогла промолчать. Всякий раз, когда им выпадала возможность поговорить, она делала неверный шаг и все портила.
Мэлоун в последний раз пошевелил кочергой в камине и повесил ее на крючок. Теперь он точно собрался уйти.
– Спокойной ночи, Дани, – сказал Мэлоун и взял фонарь, который она для него приготовила.
– Спокойной ночи… Майкл, – ответила она. Она заставила себя произнести его имя, хотя ей и показалось, что это прозвучало нелепо. Ей страшно хотелось сблизиться с ним, а близкие люди зовут друг друга по имени. Но, несмотря на всю свою храбрость, она так и не сумела поднять на него глаза.
Буря ревела и выла всю ночь напролет. Стекла в спальне Мэлоуна тряслись так, словно какой-то злодей, стоя снаружи, безуспешно пытался выдавить их и пробраться в дом.
Когда он проснулся, в спальне было так холодно, что от дыхания шел пар. Чувствуя, что вот-вот утратит всякое желание выжить, он поскорее натянул две пары носков, надел друг на друга всю одежду, которая нашлась у него в шкафу, сунул ноги в ботинки, а руки в перчатки и развел огонь у себя в камине. Потом поспешил наверх и разжег камин, у которого они провели вечер накануне.
Дани, еще не причесанная, укутанная во все мыслимые одежки, выскочила из своей комнаты и принялась его благодарить.
– В конюшне есть еще дрова. Я запираю их в задней комнате, чтобы они не отсыревали и чтобы никто их не украл. Бог мой, ну и буря! Электричества по-прежнему нет. Трубы пока не замерзли, но в котле нет ни капли горячей воды.
В конюшне нашлись две лопаты для уборки снега и дрова или, точнее, аккуратно сложенный плавник, какие-то палки, поленья, доски от упаковочных ящиков. Наверное, Дани копила все это на всякий случай. Интересно, понимают ли ее тетки, как им с ней повезло.
Он принес в дом охапку дров и принялся чистить подъездную дорожку, шаг за шагом, раскидывая снег по сторонам.
Дани позвала его обедать, но ему не хотелось уходить и потом начинать все заново. Разгребать снег было нелегко, но зато он хоть чуточку согрелся.
Через двадцать минут Дани вышла к нему, волоча за собой вторую лопату. Он велел ей возвращаться обратно в дом.
– Я сам справлюсь, – сказал он.
– А я вам помогу, – весело ответила она и тут же взялась за дело. Она двинулась в противоположную сторону, и теперь они разгребали снег от входа в дом к разным краям дорожки. Она явно занималась этим не в первый раз.
– Обычно вы сами тут все расчищаете? – спросил он.
– Нет. Обычно я зову Генри Рауса и плачу ему за работу. Но он уехал учиться, а замену ему я еще не нашла.
