– Это глупость, – вклинилась Иден. – Сдать его Общине на растерзание? Его же разорвут, как шмат мяса, а он вполне может оказаться невиновен.
– Иден права, – согласилась я. – Всё, что мы имеем, – это чей-то голос и письма от Добродетеля, которые, смею предположить, никто не желает обнародовать. Мэгги, мы не можем стопроцентно обвинять квалифицированного судмедэксперта в убийстве студентки, это абсурд. Как минимум, у него наверняка имеется хороший адвокат, который с вероятностью 80% вытащит его из-под любого судилища, и что тогда?
– В самом деле, – поддержал Теренс. – Нужно попридержать любые теории до «ночного свидания». Возможно, встретившись с Добродетелем, мы узнаем нечто, что поможет его поймать.
Джереми закатил глаза.
– Неужели вы в самом деле верите, что он встретится с нами?
– Лицо не откроет, само собой, но, может, наговорит лишнего?
– Что-то, что даст нам зацепку, – согласилась я с Иден.
Меня одолевали смешанные чувства: с одной стороны, я знакома с членами семьи Креста. Мой отец состоял в созданной аристократией Общине, поэтому там ко мне относились снисходительно. С другой стороны, когда столь отравляющая и непредсказуемая власть с минуты на минуту встанет перед тобой…
Платье казалось слишком тесным. Что, если после встречи с Добродетелем наши жизни оборвутся? Они способны оборваться?
– Наши действия могут быть губительными, – размышляла вслух я. – Нужно передать собранную нами информацию доверенному лицу, чтобы в случае чего сведения дошли до инспекторов.
– Да. – Томас кивнул. – Можно обратиться к Гретте.
– Конечно, Томми, замечательная идея, – съязвил Джереми. – Для того чтобы просить помощи у моей сестры, твоей улыбки будет недостаточно.
– Разберёмся, – бросил тот.
Дворецкий Константин нервно жевал сухие губы, то и делая, что утирая нос безобразным, когда-то белым носовым платком. Его тонкие каштановые волосы покрылись маленькими дождевыми каплями, которые плавно стекали по лбу и прятались в густых бровях. Следом за ним вошли и Креста. В нас тотчас выстрелили наследственные изумрудные глаза.
Хриплый мужской голос был едва слышен. Директор сбежал по раздвоенной лестнице, на ходу поправляя сюртук. Дёргался, суетился, будто кролик. Александр Креста, в компании своей супруги, вскинул руку и небрежно махнул в сторону второго этажа, тем самым предлагая перенести беседу в кабинет. Кавендиш активно закивал.
– Добрый вечер. – Гретта приземлилась на диван, прежде взяв со стола чашку с блюдцем. – Здесь по-прежнему наливают?
Служанка, стоявшая за колонной, вмиг оказалась рядом, дабы дочери губернатора без чая не остаться. Я цокнула языком, отчего ещё совсем юная на вид девушка вздрогнула, проливая кипяток на потрескавшиеся ладони.
– С вами всё в порядке? – поинтересовалась я.
Девушка помотала головой.
– Д-да, ради всего святого, простите.
Она поспешила поставить чайник на небольшой стол, после чего стремительными шагами покинула нас, по пути нервно потирая покрасневшую ладонь. Гретта плавно поднесла чашку к губам, оттопырив мизинец, но Томас накрыл горячий чай своей ладонью. Гретта недоумевающе выгнула бровь, затем пролитый чай окрасил собой молочно-красный ковёр.
– Томас Эймон Кларенс!
Отбросив пóлу пиджака за спину, Томас опустился на корточки, коснулся пятна подушечками пальцев и поднёс к носу, едва делая вдох.
– Нужно поймать её, пока не ушла далеко.
– Объяснись, – потребовала Иден.
